«Отворачиваются даже друзья». Пять минчан рассказывают, как возвращаются к жизни после психбольниц

Бывший строитель, продавец, искусствовед, математик и парикмахер – минчане, которые по разным причинам прошли психиатрические больницы, и каждый после выхода оттуда столкнулся с проблемами. Ни общество, ни работодатели не хотят их принимать. «Имена» побывали в «Клубном доме» и посмотрели, как люди, от которых многие отвернулись, шьют, готовят, сажают овощи и фотографируют, чтобы найти самих себя, друзей и работу. А еще смысл жизни, который они время от времени теряют.

«Клубный дом» – самая большая в Минске общественная организация, которая помогает людям после психиатрических больниц возвращаться к полноценной жизни. Руководительница «Клубного дома» Ольга Рыбчинская говорит, что после больницы человеку сложно снова попасть «в струю», найти работу и адаптироваться. Людям нужен переходный этап – реабилитация и социализация. Этим и занимается «Клубный дом».

Максим. Психическое расстройство получил по наследству.

Максу 30 лет. В прошлом он был студентом мехмата. Но в 19 лет почувствовал с собой что-то неладное. Неоднократно лежал в психиатрической больнице и по возвращении домой оставался один.

– Я родился в Минске, но с 16 лет жил у бабушки и дедушки в Бресте. Родители не могли меня воспитывать. Мама была психически больна, а отец жил в коммуналке. У мамы шизофрения, у меня от нее болезнь, – рассказывает Макс.

Бабушка Максима работала фельдшером, а дедушка – на железной дороге. До 10-го класса парень жил в Бресте, а затем вернулся в Минск к отцу. В школе Максим учился хорошо, больше всего любил математику и русский язык, был хорошистом и даже отличником. А после школы поступил на заочное отделение мехмата БГУ.

– Математику хорошо знал, – делится Максим. – Самое лучшее – таблицу умножения.

Максим смеется и просит его протестировать. Легко решает задачку с 5*8, но спотыкается на 600*700. Снова смеется. Максим вообще часто смеется в разговоре – такая у него особенность. Но улыбчивым, говорит, стал не сразу – только после того, как прошел в жизни множество испытаний и научился смотреть на все философски.

После того как бросил вуз, Максим поработал окантовщиком на заводе керамики, у него родился сын. А потом, когда ему было всего 19, Максим стал чувствовать, что с ним происходит что-то не то. Расстройства начались с тревожности по самым разным поводам, которые постоянно учащались. Несмотря на это, парня забрали в армию, но воинская служба длилась недолго. На шестой день он выпрыгнул из окна пятого этажа. Испугался «дедов». Они сказали, что он, как и другие новобранцы, будет драить унитазы.

– Понимаете, шесть дней – это не служба, я даже не давал присягу. Спрыгнул с пятого этажа. Испугался драить, испугали «деды». Сломал руку, меня положили в военный госпиталь и поставили аппарат Илизарова, – вспоминает Максим. – Хотел из госпиталя убежать, думал, что сплю. Отправили в Новинки, в военное отделение, 24-е.

После больницы Макс так и не вернулся к нормальной жизни. Его ребенок остался с девушкой, и сына парень больше не увидел. Максим не смог найти работу из-за своей болезни, так как не был к этому готов. Он стал жить во многом на финансовую помощь отца. И при этом постоянно грустил. Так Максим стал попадать в больницу все чаще.

– Такая была у меня депрессия, – говорит Максим и признается, что один раз из-за этой депрессии даже лег под поезд и лишился ступни.

В обычной жизни, вне стен больницы, у Макса не осталось друзей. А однажды ему посоветовали прийти в «Клубный дом», и он послушался. С того самого дня Макс приезжает в «Открытую душу» каждый день. Сегодня «Клубный дом» – единственное место, где Максим может работать и чувствовать себя полезным для этого мира.

Плакат, который был сделан с помощью Макса ко Всемирному дню психического здоровья

В «Клубном доме» Максим входит в «офисную группу». Он работает за компьютером, рассылает электронные письма и составляет важные базы. В 2016 году «Клубный дом» решил по-особому отметить Всемирный день психического здоровья и сделать плакат. Макс нашел электронные адреса всех «Клубных домов» мира и разослал им письма. «Клубные дома» прислали фотографии, и теперь на стене минского клуба висит плакат, который был создан благодаря Максу.

А еще прошлым летом, радуется Максим, он работал на огороде, который тоже есть при «Клубном доме». Ухаживал за яблоками и поливал овощи. Теперь в «Клубном доме» есть тыква, фенхель, петрушка и укроп.

– Мне нравятся люди, само общение – это великая вещь, – говорит Макс. – В «Клубном доме» у меня появился новый смысл жизни – творить. Я хочу приносить только добро. А моя единственная и самая главная здесь работа – это работа над собой.

Андрей. После психбольницы друзья отвернулись.

Андрею 39 лет. Он практически всегда ходит с фотоаппаратом и фотографирует людей и природу. До болезни Андрей укладывал плитку, делал стяжки, занимался ремонтом. А теперь хочет стать фотографом. Он участвовал уже в трех фотовыставках: в одной при монастыре и двух – от «Клубного дома».

Раньше Андрей работал на стройке, был облицовщиком плитки и интересовался восточными мистическими практиками. Но однажды он оказался в психиатрической больнице. О причинах говорить не особо хочет. Рассказывает лишь то, что стало происходить с ним после больницы. А после Андрей лишился многих друзей и стал верующим человеком. Увлекся фотографией. Сначала ходил на платные курсы при Свято-Елисаветинском монастыре, а четыре года назад попал в «Клубный дом» и продолжил изучать фото.

– У меня обычный фотоаппарат был, но поломался, – говорит Андрей. – Я одолжил денег и по-быстренькому купил «мыльницу» Nikon. Потом купил новый, хороший портретник. Вот им и фотографирую уже больше двух лет.

Сейчас у Андрея нет работы. Он, как и многие люди с психическими заболеваниями в Беларуси, сталкивается с проблемой трудоустройства. Работодатель, узнавая о диагнозе, принимать не хочет. Сказывается и общая экономическая ситуация. Пока Андрей живет на пенсию, однако не отчаивается и ищет работу. Основное время проводит в «Клубном доме». Здесь его друзья – курсы по компьютерной грамотности, на которые он ходит.

– Я хотел бы, чтобы мне объяснили, как работать с «Фотошопом» и фотостоками, – рассказывает Андрей. – Очень хорошо было бы продавать фотографии. Я, может, заставил бы себя тогда по утрам подниматься и ехать к Минскому морю, фотографировать, распечатывать фотографии и продавать. Пусть будут небольшие деньги, но была бы «Клубному дому» поддержка какая-то. Я бы помогал. Единственное – я не хочу летать самолетом, потому что они падают. Если поездом, то можно. А так хорошо бы найти работу. Я хочу фотографировать все: и портреты, и пейзажи. Сейчас мне нравится, когда у меня получается. Если видишь, что кадр-два получились, то уже хорошо.

В арсенале Андрея фотографии природы, портреты, макросъемка. А одна из его любимых фотографий – снимок заката над рекой. Именно на этой реке Максим играл с друзьями в детстве. «Мы шли в Дрозды, там очень живописная местность, – рассказывает о своем снимке Андрей.
– Я увидел закат красивый, понравилось. Ракурс нужный нашел и сфотографировал. Тут еще в кадре мужчина, женщина и два велосипеда. А я в детстве на велосипеде ездил. Очень здорово фотография получилась».

Маша. «На психике сказались постоянные ссоры дома».

Маше 23 года. Ее детство нельзя назвать счастливым. В семье Маши всегда происходили ссоры, которые, по мнению девушки, сказались на ее психическом здоровье. Семья была бедной, и Маша не могла рассчитывать на помощь близких. Всю жизнь ей говорили «нет», и девушка поверила в то, что не достойна красивой жизни. Все, о чем мечтала Маша, – это делать простую работу, например убирать или мыть посуду. Но у девушки не получилось и этого. После попадания в психбольницы работодатели относились к ней настороженно, а некоторые платили смешные зарплаты.

Маша любит рисовать. В детстве она училась в художественной школе, а еще пела. Но дома Маше было не до искусства. «У меня семья полная, но в какой-то степени пустая», – говорит девушка. Она поясняет, что, несмотря на то что родители живут вместе, внутри семьи царит тревожная атмосфера, где крик и ругань – привычное явление.

– В старших классах у меня не было сил вообще ни на что, – говорит Маша. – Мне не приходилось долго думать о своем будущем и получении профессии, потому что дома была очень сложная обстановка, в том числе материальная. Я отбросила все мечты и решила, что нужно как-то жить. Решила, что мне нужна физическая работа: уборка или что-то еще. До поры до времени казалось, что все ничего, но начались тяжелые обострения. Летом я особо не выходила из дома. Когда видела хорошую погоду и как светит солнце, мне казалось, что я этого просто не заслуживаю… Так я потеряла месяца 3-4. А потом оказалась в больнице в Новинках.

После больницы Маша много раз пыталась изменить свою жизнь. Работала на выкладке товаров, а затем пошла на парикмахерские курсы. Однако ее эмоциональное состояние не становилось стабильным. Настроение менялось от депрессивного к эйфории. В порыве повышенного настроения девушка заговаривала на улице с неизвестными и, как признается, вела себя не совсем адекватно. Например, отсылала резюме, в которых указывала, что является певицей, хорошо знает иностранные языки и хочет работать учительницей. Такое состояние не могло продолжаться долго. Девушка вновь оказалась в больнице.

– У многих творческих людей было мое заболевание – биполярное расстройство, – говорит Маша. – Сказать, что это перепады настроения, ничего не сказать. Если у человека легкая стадия этой болезни, он может направить эмоциональный подъем на работу, открытия и произведения. Предполагают, что это расстройство было у Ван Гога, Пушкина и Есенина. Но, когда это расстройство идет дальше, оно разрушает.

Сейчас Маша бывает в больнице в среднем два раза в год и при этом уже больше года посещает «Клубный дом». Здесь она ходит на швейное дело – обучается шитью с нуля. Например, недавно девушка перешила пуговицы в своем пальто, которое ей досталось на благотворительной акции.

– Мне нравится здесь бывать и посещать образовательные программы и курсы, – говорит Маша. – Мы учимся чему-то новому, у нас есть определенный распорядок дня, и это помогает выстраивать планы. Если бы это были бы какие-то посиделки, то здесь было бы нечего делать.

«Я шить на машинке раньше не умела, – рассказывает Маша. – Решила, что это практичное занятие, которое может пригодиться. Можно что-то сшить, сделать ремонт одежды. На одном благотворительном концерте было много вещей, которые можно было взять. Я нашла себе одно пальтишко. Но пуговицы шли в два ряда, и я решила перешить. Перешила в один».

Всё, о чем мечтает Маша сегодня, – это найти хорошую работу. Из-за болезни некоторые работодатели не хотят оформлять девушку. По ее словам, они думают, что девушка опасна. Или же берут, но платят смешные деньги. Например, в прошлом году за две недели работы в столовой, где Маша мыла посуду, ей заплатили всего 60 рублей.

– Иногда кажется, что из-за моего расстройства вся жизнь накрывается медным тазом, – говорит Маша. – В плане обучения и работы путь оказывается очень тернистым. Когда работодатель сталкивается с тем, что у меня диагноз, кто-то с пониманием к этому относится, а кто-то шарахается и говорит: «Так а что ж вы будете делать?! А куда вас тут? А что?» Рисует преграды там, где их нет. Некоторые работодатели ко мне относятся так, как будто я экспонат в музее. Я должна стоять за стеклом, а они пыль будут с меня сдувать. Больше я ни на что не способна.

Самые большие деньги Маша зарабатывала, когда работала официанткой в столовой: 210 рублей в месяц. А сейчас благодаря «Клубному дому» девушка нашла подработку – раз в неделю развозить документы в качестве курьера. Правда, на достойную зарплату девушка пока так и не может выйти.

– Я ищу себя в разных отраслях, – говорит Маша. – А вообще, с мечтами у меня плохо. Я отвыкла чего-то хотеть, потому что с детства в ответ на свои желания часто слышала «нет». Когда я говорила дедушке, что хочу яблок, он отвечал: «А я на Луну хочу». Я привыкла довольствоваться малым: и в физическом плане, и в своих целях. Конечно, я хочу работать, у меня жить не за что.

Ирина. Расстройство случилось после чрезмерного увлечения духовными практиками.

Ирине 31 год, и ее всегда тянуло к искусству. Девушка выучилась на искусствоведа в Европейском гуманитарном университете, однако потом у нее проявилось психическое заболевание. Ирина попала в больницу, а когда вышла, стала ходить в «Клубный дом». Больше она не возвращалась в больницу и даже смогла найти себе официальную работу. Теперь Ирина занимается батлейкой.

Во время учебы в вузе Ирина увлекалась йогой, восточной философией и по вечерам занималась с подругой дыхательными практиками. На фоне этого увлечения, по словам девушки, однажды у нее и начались проблемы со здоровьем.

– Без правильного духовного руководства это опасно, – говорит она. – Может завести в дебри. Духовные враги – те же бесы и черти – прельщают тебя, и это все выливается в «прелесть». Прелесть – это такое понятие в православии, когда человек одержим злыми духами, выглядит со стороны очень правильным, но это на самом деле будет зло.

Ирина окончила вуз, поработала в минском музее Азгура, а потом у нее и случилась эта «прелесть». Попала в психбольницу. А когда вышла оттуда, поняла, что потеряла многих друзей. Стала заново искать работу. В «Клубном доме» открыла для себя мир кукольного театра.

Посетители «Клубного дома» во время репетиции спектакля «Волшебник Изумрудного города».

– В 2014 году я написала сценарий про одноухого зайца, – вспоминает Ирина. – И мы сделали в «Клубном доме» одноименный спектакль света и тени, с которым ездили по белорусским городам и выступали в домах-интернатах и домах ребенка. С того момента я связалась с куклами и нашла себе работу – теперь я батлейщик, показываю спектакли для детей при Свято-Елисаветинском монастыре. Работаю там официально.

Сейчас «Клубный дом» готовит спектакль по мотивам сказки «Волшебник Изумрудного города». С этим спектаклем «Открытая душа» планирует проехать по белорусским городам. А Ирина для него нарисовала эскизы кукол и работала над сценарием.

– В «Клубном доме» очень душевная атмосфера, – объясняет девушка. – Все друг другу рады. Есть возможность проявить себя в творчестве и готовке, и все это делается вместе. Я раньше не готовила, а теперь пробую. Прихожу сюда отдыхать душой, ведь многие друзья пропали из моей жизни. У меня была подруга, мы с ней общались полтора года после больницы, а потом она перестала отвечать на мои звонки. От других людей я узнала, что она говорит, что я не позитивный человек и что от таких нужно себя ограждать.

Саша. Расстройство случилось после смерти отца.

Жизнь 37-летнего Саши похожа на детектив. Он родился в Риге, жил в белорусских деревнях, занимался дзюдо, балетом и торговал сладкой ватой вместе с родителями. Родители воспитывали Сашу в строгости, а когда умер отец, юный Саша заболел. Ему стали являться галлюцинации, и Саша начал чудить. Из-за своих проказ он неоднократно оказывался в психбольнице и довел себя до такого состояния, что боялся выйти из квартиры и даже пройти в кухню, чтобы поесть. Лишь оказавшись в «Клубном доме», Саша вернулся в себя и почувствовал себя нужным.

Отец Саши – латыш, а мама – белоруска. Саша родился в Риге, а после распада СССР его семья перебралась в Беларусь.

– У меня была мечта стать преподавателем математики и физкультуры, – улыбается Саша. – Это были мои любимые предметы, и всегда существовало такое представление, что физрук – он такой тупой, а математик – неуклюжий. Мне хотелось убить эти стереотипы, чтобы быть физруком и математиком одновременно. Вот такая немного детская мечта.

В Беларуси семья Саши занялась бизнесом – продавали сладкую вату. Однако после смерти отца с Сашей что-то произошло. Он потерял покой, а потом стал видеть галлюцинации, которые довели его до психбольницы.

– Когда мы только переехали в Беларусь, умер мой отец, – говорит Саша. – Сначала я пережил его смерть, не задело. Но потом начались галлюцинации и видения. Я два месяца пролежал без сознания овощем в Новинках. Рассказывали, что мне делали уколы, а я все время лежал и читал стихи. Брал еду только от одного человека – верил, что в него переселился мой отец. Но потом меня выходили. В 11-м классе я уже учился отдельно от всех одноклассников.

После того как Саша побывал в больнице, его жизнь изменилась. Он стал «странным человеком». Учился в университете, продавал с мамой очки, поменял сто профессий, но при этом постоянно «шалил». Проделки Саши были нетривиальными. Так, один раз он катался по асфальту на коньках, обмотавшись сосисками, и напевал: «Расскажи, Снегурочка, где была?» Если бы Саша называл свои действия искусством, он бы смог сойти за современного перформера. Однако Саша этого не делал и попадал в психбольницу раз за разом.

– В «Клубном доме» я уже около двух лет, – вспоминает Саша. – У меня было депрессивное состояние, не было работы, ел редко. Поем – и спать, поем – и спать. Работы не было никакой. Представляете, когда я пришел в «Клубный дом», то был так плох, что практически не разговаривал. Но здесь меня потихоньку «раскочегарили». Стали подкармливать, и я заговорил. Пришел в «Клубный дом», печенюшку перехватил, чаек попил – уже что-то в желудок легло. Так потихоньку меня вытянули из депрессивного состояния. Сегодня я один из активных участников «Клубного дома».

Сегодня Саша несколько раз в неделю убирает помещения и часто приходит в «Клубный дом». Здесь он не только общается с новыми друзьями, но и участвует в театральном кружке, занимается спортом и помогает на кухне. Например, эту запеканку помогал делать Саша.

– Прошлым летом я вскопал в «Клубном доме» огород и сделал три грядки, – говорит Саша. – А потом лег в больницу и урожая уже не видел (улыбается). Когда я не в больнице, то помогаю все время на кухне. Чищу овощи, делаю салатик, мою посуду, хожу в магазин. Сегодня мы готовили запеканку, и для нее я ходил за творогом. Вспоминаю, как жил раньше. Боялся в своей квартире выходить на кухню, ел все всухомятку. А сейчас в «Клубный дом» пойдешь, рубль сдашь на еду, и в четверг во время занятий кухонной группы уже что-то поешь. Раньше я думал, что я никто, а теперь самооценка выросла.

Как можно помочь

«Клубные дома», подобные минскому, существуют во всем мире и помогают людям с ментальными расстройствами восстановить навыки труда, общения и независимого проживания. Однако в Беларуси таких организаций мало. И сегодня «Клубный дом» нуждается в финансовой помощи и продолжает вести переговоры с властями о том, чтобы его включили в систему государственного заказа. Организации нужно стабильное финансирование. Но его уже давно нет. «Клубный дом» существует фактически на волонтерских началах, а у его сотрудников нет постоянного источника дохода, чтобы регулярно уделять время тем, кому оно нужно.

Недавно сотрудникам «Клубного дома» стало известно, что психоневрологический дом-интернат для престарелых и инвалидов № 2, где базируется организация, не продлевает с ними контракт. Интернат будет использовать комнаты «Клубного дома», которые раньше сдавал в аренду с очень большой скидкой, для собственных нужд. И теперь «Клубному дому» нужно срочно найти помещение. Съехать из интерната они должны до 1 марта.

На свою работу «Клубный дом» ищет средства самостоятельно, но делать это в последнее время становится все труднее. Журнал «Имена» помогает в сборе средств. Для функционирования «Клубному дому» необходимо собрать сумму в 29 300 рублей. Деньги предназначены на годовую оплату трех сотрудников – директора и двух социальных работников, а также на оплату средств связи, коммунальных услуг и аренды помещения. И если эту сумму собрать не получится, то у Маши, Саши, Андрея и еще многих других больше не будет места, где они смогут собираться и заниматься любимым делом. А значит, их социальная адаптация под вопросом.

Иллюстрации: Виктория Герасимова, «Имена».