«Я очень рада, что Ксюша и Алена вместе». Как мама приняла свою ЛГБТ-дочь и не боится этого

О сексуальной ориентации своей старшей дочери Инна узнала, когда Ксении было 19. Но открыто говорить об этом мама смогла только спустя 10 лет. Сейчас для нашей героини иметь внука и знать о крепкой семье своей старшей дочери – счастье, о котором она с гордостью рассказывает.

– Ксения в 14 лет вместе с папой, то есть моим первым супругом, уехала жить в Германию. Мы никогда не переставали общаться, и у нас всегда были хорошие взаимоотношения. Она приезжала ко мне, я ездила к ним. Но в какой-то момент у нее появились друзья в Москве, и Ксюша стала ездить туда.

Однажды Ксюша предложила увидеться – до Москвы добраться быстрее и легче, чем до Германии. Помню, как я приехала на вокзал, там меня уже ждала Ксюша и Аленка с цветами. По рассказам я просто знала, что у дочери есть подруга, с которой они хорошо общаются. Хотя до приезда в Москву у меня было предчувствие.

«Она просто сказала: “Мама, я очень люблю Алену”»

– Мы приехали в небольшую квартиру: как сейчас помню, девочки приготовили салат «Мимоза», заварили вкусный чаек. А потом меня позвала Ксюша и сказала: «Мама, нам надо поговорить». Я все поняла почти сразу. Сейчас я уже знаю нужные термины – тогда произошел каминг-аут. Они рассказали, что любят друг друга и хотят быть вместе. Наверное, тогда мне помогла моя интуиция, потому что отчасти я была готова. И поэтому приняла все достаточно мягко.

Сразу я ничего не сказала, но после разговора долго считала себя виноватой: в том, что она уехала, в том, что я ее отпустила, и в том, что все могло сложиться иначе. Думала и о том, что все это переходный возраст и пройдет со временем.

На следующий день стала расспрашивать у Ксюши, как все будет дальше, ведь они живут в разных странах. На что она мне ответила: «Мама, я очень люблю Алену и готова переехать в Москву». Я испугалась и заплакала: там же учеба и стабильная жизнь!

Но меня успокоила Алена, она на три года старше Ксюши, ей тогда было 22: «Инна, не волнуйся, я приложу все усилия, чтобы Ксюша учебу не бросила, потому что в этом случае у нас не будет никаких перспектив, особенно в России». Алена очень рассудительная и грамотная девушка, я очень рада, что Ксюша и Алена вместе.

«Сейчас я отношусь к их отношениям спокойно, но тогда, первый раз в Москве, я испытывала такой стыд. Мы шли по Красной площади, а они держались за руки. Это сейчас я понимаю: за своих детей стыдно быть не должно. В том, что она лесбиянка, ничего страшного нет, чтобы из-за этого стыдиться или отказываться от дочери».

Ксюша училась в Германии, Алена много работала в Москве, Ксюша к ней прилетала. Два года отношений девочки думали, как Алене переехать в Германию. С мыслью о том, что в Москву можно вернуться всегда, они решили пожениться.

Получить немецкую визу незамужней девушке довольно сложно, поэтому, чтобы быть уверенными, Алена приехала в Германию по французской туристической визе, и они оформили брак официально, как партнерство. У них была очень красивая свадьба. Девочки к этому дню сделали тысячу журавликов и в день бракосочетания запустили их в небо на белых воздушных шарах.

«Так, как она, меня не поймет никто»

– В Гомеле я никому ничего не говорила, но чувство вины меня не покидало. И однажды в разговоре с Ксюшей я спросила: «Может быть, в том, что ты полюбила другую женщину, есть моя вина?» Но дочь мне ответила: «Может быть, в чем-то и есть твоя вина, но только не в этом».

С годами я видела: девочки хорошо ладят, никогда даже голос не повысят друг на друга. А потом мне Ксюша призналась: «Мама, не будет Алены – будет какая-нибудь другая женщина. Но так, как она, меня не поймет никто».

Мои родители долго ничего не знали, пока девчонки не приехали к нам в гости. Ксюша сразу сказала: «Без Алены я никуда ездить не буду». И точно так же Алена сказала своим родителям. Так и узнала Ксюшина бабушка об Алене. Хотя она до сих пор не может принять эту ситуацию…

Спустя 4 года самые близкие подруги Инны уже знали, что Ксюша в отношениях с девушкой. Но вот родственникам и коллегам по работе все стало известно без ведома нашей героини. 

– Однажды вечером раздается звонок от коллеги по работе. Оказалось, ей пришло письмо в «Одноклассниках»: «Посмотрите, Ксюша – лесбиянка и живет с женщиной». К письму прикреплена наша общая фотография, где мы в парке в Германии. Причем в конце письма было предупреждение, мол, не пытайтесь стереть это письмо, оно разослано всем вашим друзьям в Cети. Это значило, что все родственники, коллеги и просто друзья получили эту рассылку.

Я дрожащими руками стала набирать немецкий номер дочери. В тот момент было такое чувство, будто на меня вылили кувшин с грязью.

Ксюша меня сразу успокоила и сказала: «Мама, не переживай. Да, это очень неприятно, но ты же понимаешь, говорить об этом будут не больше недели, а потом все переключатся на другую тему. Ребенок-гей – это не беда. Беда – это когда ребенок болен или мертв».

Во всей этой ситуации меня удивила и порадовала реакция двух моих коллег по работе. Человек, который разослал это письмо, был анонимом, подписан как «Волшебная на всю голову». И вот мои коллеги написали: «Мы хотя бы знаем этого человека, и она не прячется, в отличие от вас. Чего же вы боитесь открыто говорить об этом?»

Родственники на это никак не отреагировали, да и я ничего не стала объяснять. Зато стали спрашивать на работе. На первые вопросы даже не знала, как отвечать, а потом стала говорить, что это спам. Правда, коллегам, с которыми я общаюсь близко и которые знают Ксюшу с детского садика, я все рассказала. Объяснила им и свои поездки в Минск: мол, езжу на встречи к таким же мамам, как и я.

ПОЛИНА, КОТОРАЯ ПОМОГЛА ИННЕ

– Год назад я еще не знала ни о группе поддержки для родителей ЛГБТ-детей, ни о том, что в Минске есть психолог Полина. Когда Ксюша и Алена год назад приехали в Киев, чтобы сделать ЭКО, они пошли на встречу родителей и детей родительской инициативы «Терго», захотели познакомить с ней и меня. Мы сходили к ним в киевский офис в гости, поговорили. Там я узналa об инициативе в Минске, которую развивает Полина Линник.

С тех пор я стала ездить в Минск. Сначала нас было трое, потом пятеро родителей. Сегодня я как раз приехала на встречу, у нас в группе вроде как появились две новые мамы, поеду знакомиться.

Первые наши встречи мы знакомились друг с другом. Конечно, были и слезы, и переживания, но со временем мы раззнакомились и потом уже были конфетки, игры и ожидания новой встречи. На встречах мы узнавали различные стороны вопроса сексуальной ориентации, новые термины и понятия. Учились заново понимать своих детей.

Кстати, младшая дочь Валерия от второго брака узнала о своей сестре, когда ей было 12. В отличие от второго супруга, Инна ничего не стала скрывать от дочери. Сейчас Валерия спокойно рассказывает о семье сестры своим подругам.

– Второй муж о Ксюше узнал случайно, увидел свадебные фотографии на моем компьютере. Отнесся он к этому ужасно, он гомофоб. Сейчас мы с ним в разводе, но тогда мне было очень сложно: я замыкалась в себе, не хотела с ним общаться. Честно говоря, даже чужие люди отнеслись к этому лучше, чем он. И, чтобы сложилось правильное отношение к этой ситуации у Валерии, девочки при ней вели себя просто естественно, а когда ей уже было 12, сели вместе смотреть фотографии со своей свадьбы.

Однажды Лера сказала: «Мама, посмотри, какие у Ксюши отношения и какие у вас с папой». А ведь это правда: он и руку мог поднять, и обозвать, и накричать.

Мы все это пережили, и сейчас все хорошо. Но я считаю, что о сексуальных отношениях должны рассказывать еще в школе. И разъяснять вопросы гендера, чтобы не было агрессивной и гневной реакции у других детей, подростков и взрослых.

ПСИХОЛОГ ПОЛИНА ЛИННИК: «ЗА 10 ЛЕТ ОНИ НИ ОДНОЙ ЖИВОЙ ДУШЕ НЕ СКАЗАЛИ»

В 2014 году коллеги пригласили психолога Полину поучаствовать в проекте, направленном на группу взаимопомощи для ЛГБТ. Через какое-то время проект закрылся, но Полина все равно продолжает его по личной инициативе.

– Я работала с подростками, группа взаимопомощи имела ограничение 18+. Но потом подростки стали просить встретиться с их родителями. Так, иногда силком, они стали приводить своих мам ко мне.

Процесс принятия родителями сексуальной ориентации и гендерной идентичности детей проходит индивидуально, но в поддерживающей атмосфере быстрее и не так болезненно. К нам приходили мамы, которые ни с кем про это не говорили 10 и более лет. Вообще ни с кем. Ни с мужем, ни с подругой – ни одной живой душе не говорили, понимаете? 

«Людям даже собственный цвет волос принять бывает сложно, а тут разговор о том, за что до июля 1993 года вполне можно было в тюрьму угодить».

– Насколько родителям необходимо обращаться в этом случае за психологической помощью?

– Если человек способен взять на себя ответственность за свои чувства и реакции, понять, что это он не справляется с болью, что дело не в западной пропаганде, «в интернете» или «моде», то он в состоянии справиться сам.

К сожалению, психологическое консультирование и психотерапия в Беларуси – все еще «маргинальные» услуги, то ли элитные, то ли ставящие под сомнение собственную компетенцию и жизненный опыт...

Основная проблема либо, как говорят, «с чем работаем» – это утрата, горе. Разрушение частичное или полное фантазии о том, какой должен быть ребенок, кого он будет любить, с кем и где жить, рожать детей. Я сейчас намеренно все упрощаю, говоря о диаде «мама – ребенок». Но вы представьте: есть еще другие родственники, друзья семьи, соседи, есть «армия».

И все это мамам нужно как-то пережить. Вот так и работает группа: мы говорим. Родители рассказывают о том, как это было у них, видят много похожего и понимают, что «оно так у всех», делятся своим опытом, поддерживают друг друга. Вроде так мало, но на самом деле это очень много.

 Материал создан в рамках совместной инициативы Офиса европейской экспертизы и коммуникаций, CityDog.by, 34mag.net, платформы Talaka.by и онлайн-журнала «Имена».