Почему беларусы – это крестьянская нация? Как так получилось?

В советские времена эти войны между Великим Княжеством Литовским и Московским государством замалчивали, называя их борьбой беларуского народа за воссоединение с Россией. Однако, кажется, выражение «за воссоединение» здесь лишнее. И, кажется, именно эти войны превратили беларусов в крестьянскую нацию.

Как вышло, что Московское княжество стало сильнее ВКЛ

Удивительно, что соседние государства развивались настолько по-разному. ВКЛ (особенно в составе Речи Посполитой) шло к ослаблению власти великого князя и расширению прав граждан (напоминаем, что гражданами считалась только шляхта). Московское государство двигалось в сторону деспотизма, когда в государстве только один гражданин – царь – и он имеет все права. Поэтому в Москве быстро принимались решения, быстрее собирались налоги, лучше слушалась армия. Московское государство было лучше подготовлено к войнам. ВКЛ – к мирной жизни.

В конце 15-го века ВКЛ начало слабеть: короли больше занимались польскими делами, а магнаты – делами своих имений. Инициативу в деле объединения восточнославянских, «русских» земель перехватила Москва – ей нужны были беларуские земли, потому что через них лежал путь к западным рынкам.

Ливонская война была первой неудачной попыткой Московии «в Европу прорубить окно», захватив побережье Балтики с портами Ригой и Ревелем. Хотя, возможно, историки пытаются придать современный смысл действиям средневекового московского царя.

Ливонская война началась из-за денег, о которых вспомнили через 210 лет

Ливония – это территории современных Латвии и Эстонии. Иван IV долго искал повод, чтобы ее завоевать, и нашел. Он обвинил Дерптское епископство (ныне эстонский город Тарту) в неуплате дани. Эти деньги оно было должно Пскову по договору 1343 года. Хотя псковичи тогда еще не были никак связаны с Москвой, царь Иван IV Грозный потребовал, чтобы ему заплатили по марке с каждого жителя и недоимку за 210 лет. Ливонцы пытались затянуть дело, обещая «рассмотреть возможности». Тогда Иван Грозный в 1558 году ввел войска в Ливонию.

Московские войска в Ливонии. Гравюра, 1561 год.

Историк Александр Филюшкин считает, что царь собирался просто наказать ливонцев за непослушание и прошлые «обиды» и сам не рассчитывал, что страна так втянется в эту войну. А войско тогда больше пригодилось бы против татар Крыма.

А при чем тут наши? У Великого Княжества Литовского с Ливонией был договор о военном союзе. Когда московские войска подошли к Риге, ливонцы согласились стать частью ВКЛ.

Ригу удалось отстоять. Тогда Москва переключилась на ВКЛ – все равно это ближе, чем возвращаться домой. Царь назвал «литовскую землю» своей вотчиной и в 1563 году повел войско на Вильню. На пути к столице лежал Полоцк, и царские войска взяли его за две недели.

Однако больше ничего они не смогли сделать.

Замок Ула взяли, когда москвичи праздновали ротацию

Зимой 1564 года гетманы ВКЛ Николай Радзивилл Рыжий, Роман Сангушко и Григорий Ходкевич разбили большое московское войско под Улой, а его авангард под командованием князя Серебряного разбил у своего города оршанский староста Филон Кмита-Чернобыльский. Наступление на беларуские земли сорвалось. Но и ВКЛ не смогло вернуть Полоцк.

В последующие 1566–1569 годы москвичи строили на вокруг Полоцка крепости: Сокол, Ула, Копье, Ситно… Деревянный замок они умели поставить за несколько недель – бревна заготовляли и тесали под нужные размеры, затем, пометив, сплавляли в нужное место и собирали как конструктор.

Литвины противодействовали: взяли Ситно, разбили на озере Суша 8-тысячный отряд. Крепость Улу удалось захватить, когда у русских была ротация – часть гарнизона ушла, а на ее место пришли свежие силы. И в честь встречи солдаты перепились.

Но крупных успехов ни одна сторона не добилась.

Война с Москвой заставила ВКЛ объединиться с поляками

Неудачи Ливонской войны привели ВКЛ и Московское царство к глобальным изменениям. Великий князь литовский Сигизмунд Август, кивая на московскую угрозу, все настойчивее склонял магнатов ВКЛ к объединению с Польским королевством. А чтобы подтолкнуть, отдал Польше украинские земли, ослабляя Великое Княжество. На этом фоне в 1569 году была подписана Люблинская уния: ВКЛ объединилось с Польским королевством в Речь Посполитую.

Люблинская уния. Картина Яна Матейко. В центре – великий князь Сигизмунд Август.

Иван Грозный в ответ на недовольство бояр, которые хотели мира, объявил опричнину. В Московии установился кровавый деспотизм; верное царю «опричное войско», выискивая «изменников», просто терроризировало и убивало людей.

Жертвы опричнины в России. Московский застенок. Конец 16-го века. Картина Аполлинария Васнецова.

Добавилась и эпидемия чумы, которая опустошала и беларуские земли ВКЛ, и Московию. Начался голод.

Голод в ВКЛ в 1570-е. Иллюстрация из аугсбургского «летучего листка» (так назывались предшественники газет).

В 1570 году Москва и ВКЛ заключили мир на три года и договорились не обсуждать пока вопросы границ. Это не мешало Ивану Грозному смеяться над послами Речи Посполитой, обвиняя их в трусости.

Результаты Ливонской войны: Россия ничего не получила, Полотчина пережила 15-летнюю оккупацию и заросла лесом

После смерти Сигизмунда Августа в новообразованной Речи Посполитой начался период «бескоролевья» (даже русский царь выдвигал свою кандидатуру на выборах).

Война возобновилась в 1579 году, при новом великом князе и короле Стефане Батории. Враги обменивались резкими письмами: Баторий называл Ивана IV тираном, трусом и бросал ему вызов на дуэль. В отличие от Сигизмунда Августа, которого называли «король послезавтра», Стефан Баторий был энергичен и активно занимался военными делами.

Объединенное войско ВКЛ и Польши после трех недель осады отбило Полоцк, который находился под оккупацией 15 лет, затем Великие Луки. Баторий готовился к походу на Псков, однако помешал рейд московского войска на восток Беларуси, от Орши до Могилева. (В том походе, кстати, участвовал будущий завоеватель Сибири Ермак Тимофеевич.) Под Псков Баторий пришел только осенью, осада затянулась, и пришлось мириться.

Стефан Баторий под Псковом. Картина Яна Матейки.

По условиям Ям-Запольского мира Московия потеряла все, что завоевала: и восточные беларуские земли, и часть Ливонии, и даже выход к морю в Нарве, который забрали шведы.

Экономика России была разрушена, до 90% полей не обрабатывалось, налоги выросли в четыре раза, царил голод. Для ВКЛ результаты были противоречивыми. Во-первых, литвины и поляки на века объединились в одно государство. Во-вторых, войско под руководством Стефана Батория поверило в свою силу.

В-третьих, Полоцк – один из самых богатых городов ВКЛ – утратил свой статус, больше не возродился в былом величии. Население разбежалось, вымерло от голода и эпидемий, было выведено в плен. Во время российской оккупации рубежи Полотчины заросли непроходимым лесом – так московиты укрепляли границы.

Как Речь Посполитая пыталась присоединить Москву

Разрушение экономики, смерть Ивана Грозного, а затем и его сына, царя Федора, погрузило Россию в Смуту – гражданскую войну. Группировки боролись за власть, вспыхивали народные бунты, появлялись самозванцы.

Власти Речи Посполитой увидели шанс навсегда решить московский вопрос.

Король Сигизмунд Ваза поддержал самозванца Лжедмитрия. Тот, выдавая себя за «чудом спасенного» сына Ивана Грозного, собирался идти на Москву и свергнуть нового царя Бориса Годунова, бывшего опричника. (Настоящий Дмитрий погиб в Угличе в 1591 году при неясных обстоятельствах – и в его смерти обвиняли Годунова.)

В Речи Посполитой Лжедмитрия поддержали магнаты Адам Вишневецкий и Ежи Мнишек – последний был готов даже отдать за него свою дочь, при условии, что ей после отойдет Новгород. Лжедмитрий обещал Речи Посполитой вернуть Смоленск и северские земли, утраченные еще во времена Казимира Ягеллончика.

Король разрешил шляхте и казакам записываться в войско Лжедмитрия. Тот взял власть в Москве, начал реформы, но менее чем через год был убит московским людом на собственной свадьбе с Мариной Мнишек – восставшие перебили и шляхту из ее свиты, которая была на свадьбе, и посольство Речи Посполитой – погибли сотни гостей. Останками Лжедмитрия выстрелили из пушки в сторону ВКЛ.

Царем объявил себя влиятельный боярин Василий Шуйский, но и против него вспыхнуло восстание – во главе с Иваном Болотниковым, простым человеком, который возвращался домой из турецкого плена через Речь Посполитую и получил там мандат «воеводы» от союзников Лжедмитрия I.

Одновременно недалеко от Москвы появился Лжедмитрий II, объединивший вокруг себя сторонников своего предшественника.

Шляхта пошла в московский поход, чтобы нажиться

Сигизмунд Ваза решил, что настал удобный момент вернуть Смоленск. Магнаты ВКЛ не хотели этого похода – уже десять лет шла тяжелая война со Швецией. Но шляхта, увидев перспективу наживы, массово записывалась на московскую войну.

Жигимонт Ваза на фоне Смоленска. Картина того времени.

Нравы шляхты «почувствовали на себе литовские края и Белая Русь, где они причинили большой ущерб; почувствовала и наемная армия, которая вскоре начала голодать, потому что захваченный скот часто и большими стадами шляхта перегоняла через границу. Почувствовал и сам король, которого они оставили с одним наемным войском, и с большим пленом и добычей вернулись назад», – так описывает смоленскую осаду в своем «Диариуше» шляхтич из-под Карелич Самуэль Маскевич.

Смоленск удалось вернуть почти после двухлетней осады.

В Москве никто не пьет

Тем временем группа бояр («Семибоярщина») лишила власти царя Шуйского и пригласила на московский престол «королевича Владислава» – сына Сигизмунда Вазы.

Самодержец всея Руси мог бы выглядеть вот так. Портрет Владислава Вазы. Питер Пауль Рубенс.

Это был шанс объединить под одной династией всю Восточную Европу. Новое государство с легкостью одолело бы Швецию и правило бы на Балтике. Проявив мудрость и привив богатой ресурсами Московии традиции демократии и толерантности, можно было бы решить конфликт, который веками изматывал целый регион.

«Семибоярщина», боясь, что Москву захватит Лжедмитрий II, попросила войска Речи Посполитой войти в столицу. Входили, как пишет Маскевич, не строем, а «в беспорядке, чтобы москвичи не узнали о малочисленности нашего войска».

Он описывает обычаи москвичей. Вопреки стереотипам, в Москве не пили.

«Пьянство запрещено, поэтому по всей Московии нет корчем (на их языке – кабаков), нигде не продается ни пиво, ни водка. <…> А кого увидят пьяным, того сразу бросают в бражную тюрьму. Повторно замеченного в том же – палач, безжалостно хлеща розгами, проводит по улицам и отпускает. <…> Бывает, и до десяти раз выводят и бьют, чтобы тот почувствовал наконец отвращение к пьянству».

Во многом отличались и взгляды на власть и личную свободу.

«В разговорах с ними наши восхваляли волю, [советовали] стремиться к ней, объединившись с нами. Но они отвечали просто: «Вам хороша ваша воля, а нам наша неволя». Они уверены, что нет под солнцем более великого монарха, чем их царь, которого никто и никогда не победит, и поэтому называют его «солнце праведное, светило русское».

Как Жигимонт Ваза упустил шанс демократизировать Москву

Часть москвичей во главе с патриархом была недовольна. Они присягнули Лжедмитрию II, но тот вскоре был убит собственной охраной во время охоты на зайца. В Москве начались конфликты, а затем и бои с шляхтой, после того как та на нервах вырезала несколько тысяч человек на московском рынке, боясь бунта. В конце концов шляхту окружили в Кремле. Гетман Ян Кароль Ходкевич с обозом продовольствия не смог пробиться к ним. Доведенные голодом до каннибализма, отряды были вынуждены сдаться.

В то время Сигизмунд Ваза почему-то решил занять московский трон сам. Если на Владислава соглашалась хотя бы часть московской элиты, то его отец – фанатичный католик – был неприемлем. В Москве выбрали царем сына патриарха, Михаила Романова.

Последними действиями той войны был рейд двух тысяч «лисовчиков» – добровольцев из Речи Посполитой под командованием Александра Юзефа Лисовского – вокруг Москвы и ее осада войсками Владислава Вазы в 1618 году.

«Лисовчики» так прославились в Европе, что их рисовал Рембрандт. Картина 1655 года. Возможно, это портрет одного из Огинских в одежде «лисовчика».

Однако ситуацию они не изменили. Стороны помирились в Девлине: Речь Посполитая, как и хотела, получила Смоленск, Чернигов и Новгород-Северский, но де-факто признала Романова московским царем.

Войну за Смоленск организовал кардинал Ришелье

Но уже в 1632 году московское войско снова стояло под Смоленском. Интересно, что инициатором той войны был французский кардинал Ришелье. Ему нужно было, чтобы шведский король Густав II Адольф, который тогда воевал с Речью Посполитой, «переключился» на борьбу с австрийцами и испанцами в Нидерландах.

Ришелье отправил посольство в Варшаву, чтобы договориться о перемирии. А чтобы надежно обеспечить Швеции мир с этой стороны, Ришелье отправил (под видом торговой миссии) посольство к московскому царю Михаилу Федоровичу и уговорил его напасть на Речь Посполитую… Молодой король Владислав Ваза отогнал московское войско от Смоленска. И, согласно условиям нового мира, наконец отказался от титула московского правителя.

Почему Москва готовилась к войне, а ВКЛ – нет

Прошло двадцать лет. И вот Речь Посполитая Двух Народов оказалась в кризисе. Ее сотрясали казацкие войны – украинские казаки хотели стать «третьим народом» наряду с литвинской и польской шляхтой. Укрепившаяся Москва играла на этом. В 1653 году посольство царя Алексея Михайловича заявило новому королю Яну Казимиру, что он должен помириться с казаками и принять их условия. Также русские выдвинули абсурдное требование – казнить тех, кто ошибается в написании царского титула. Они искали повода для нападения.

Одновременно, пишет Геннадий Саганович, на пограничных территориях шел сбор разведданных о состоянии замков. В Москву стягивали войска, боеприпасы, транспорт, за границей нанимали полки «иноземного строя», закупали оружие. Готовились.

В Речи Посполитой все это знали, но собрать войско, отремонтировать замки или даже выбрать гетмана было невозможно: все нужно было согласовывать на сейме в течение многих месяцев.

Московский воевода уничтожил в Мстиславле 15 тысяч человек

Ударная группировка, которую возглавил сам царь, насчитывала 40 тысяч человек, Богдан Хмельницкий прислал на помощь 20 тысяч казаков. В июле 1654 года, когда русские уже стояли под Смоленском, гетман ВКЛ Януш Радзивилл имел всего 11 261 человека, из которых, как писал он королю, боеспособных было несколько тысяч, а остальные могли разве что помочь криками.

Войска ВКЛ совершали смелые вылазки, удары по отдельным полкам. Московские – уничтожали целые города: воевода Трубецкой разрушил Мстиславль, погибло 15 тысяч жителей.

«Как справиться с неравной и такой огромной силой? – писал Януш Радзивилл. – Нет никого ни из панства, ни из местной шляхты, которой раньше насчитывались тысячи... Один только я, лишенный всякой помощи... сдерживаю на своих плечах такого мощного врага со стороны Полоцка, Витебска, Смоленска, Мстиславля, тревожу его и мешаю его планам, но бить и разбивать его не могу».

Под Шепелевичами войско ВКЛ было растоптано, самого гетмана, раненого, вывел через болото местный крестьянин.

Что такое «жестота московская»

Смоленские укрепления не ремонтировались 20 лет, гарнизон был малочисленным. Восточный форпост ВКЛ был взят за пару месяцев. Алексей Михайлович отпустил тех, кто хотел уйти, устроил пир для тех, кто перешел на его сторону, а местных евреев – как когда-то Иван Грозный в Полоцке – согнал и приказал креститься. Тех, кто не согласился, сожгли заживо.

К концу осени москвичи заняли 33 беларуских города в Поднепровье и Подвинье. Не сдался только Старый Быхов. Даже на территориях, которые «целовали крест» (присягнули на верность) царю, грабили, насиловали и выводили в рабство. Крестьяне прятались в лесах.

Солдаты чинили зверства в деревнях Поднепровья: в Седлуках «осмнатцать человек ножами порезали, четырех жонок жгли и замучили насмерть, дву девок в недорослых летах изнасиловали», в Березовке «дву человек срубили, дву мучили», в Олешне «шесть человек срубили на смерть», в Поляниковичах «четыре человека мужиков срубили, а трох замучили», в Жерелах «тры человека мужиков до смерти сожгли», в Перегоне «мужиков семи человек срубили и четырох жонок сожгли», – таких донесений множество. Отмечалось, что в этих местах вообще по деревням «никакова мужеска полу не узришь для жестоты московской».

Почему поляки не любят Януша Радзивилла

В 1655 году на Речь Посполитую напал шведский король Карл X Густав. Он рассчитывал наконец поставить точку в давней борьбе за Балтику. Януш Радзивилл решил заключить унию со Швецией, разорвав Люблинскую, чтобы получить помощь против Москвы. Новая уния предусматривала, что народы ВКЛ и Швеции будут иметь равные права в новом государстве. Шведский король обязался выгнать вражеские войска. На деле шведы больше грабили, чем помогали.

Янушу Радзивиллу принадлежит фраза: «Придет время – паны-поляки до дверей не доберутся: через окна их будем выбрасывать». Он хотел разорвать союз с Польшей и объединиться со Швецией.

Русские тем временем продвигались вглубь ВКЛ. После битвы 3 июля под Минском они вошли в пустой город, из которого бежали все жители, – остались только «войт Ивашка Жидович с товарищами, полторы сотни человек». Радзивилловские Слуцк и Несвиж оборонялись до конца войны. На юге московские войска дошли до Львова и Люблина.

Московское войско заняло и Вильню – на целых шесть лет. После захвата она горела 17 дней, погибло около 8 тысяч человек.

Так выглядела Вильня в начале 17-го века. Гравюра Томаша Маковского.

Но дальше царь уже не пошел: не хотел конфликта со шведами. Алексей Михайлович надеялся, что его выберут королем Речи Посполитой – и тогда можно будет легально занять оставшуюся часть страны. А украинские казаки продолжали войну – и тогда начались бои между москвичами и казаками.

Одновременно на беларуские земли пришли эпидемии и голод. «Кошек, собак, всякую падаль ели, а в конце и людей резали и человеческие тела ели, и мертвым трупам в могилах не давали лежать», – писал слуцкий шляхтич Ян Цедровский.

Край обезлюдел еще и потому, что московские власти вывозили людей в плен десятками тысяч. Особенно ценились ремесленники, мастера и строители.

Крестьяне-партизаны воевали за ВКЛ и заставляли шляхту

В ответ на зверства и обманутые ожидания на востоке Великого Княжества Литовского началось партизанское движение. Партизан поддерживали даже православные священники. В Минском и Новогрудском воеводствах действовало «войско» атамана Дениса Мурашки – устраивали засады на московитов, терроризировали шляхту, которая присягнула царю. Так, под Ошмянами шляхта из-за этого была готова вернуться на сторону ВКЛ.

Шляхта Речи Посполитой, увидев, что ни от шведов, ни от Москвы ждать лучшего не приходится, начала сплачиваться вокруг своих гетманов.

В 1660 году московские войска были разбиты под Ляховичами, затем под Полонкой гетманы Павел Сапега и Стефан Чернецкий победили войско воеводы Хованского, освободили Минск и погнали оккупантов к Березине.

В феврале 1661 года могилевские мещане во главе с бургомистром с криком «Пора!» уничтожили московский гарнизон. Вскоре вспыхнули восстания в Дисне и Гомеле, московские войска были разбиты возле деревни Кушлики под Полоцком и у Глубокого.

Партизанские отряды из крестьян ходили в рейды под Опочку и Пусторжев – война переносилась на территорию Московского государства.

В декабре войска ВКЛ вошли в Вильню. Комендант московского гарнизона в обмен на капитуляцию потребовал триста повозок для вывоза имущества. Тогда его подчиненные связали его и сдались. Король Ян Казимир приказал отрубить коменданту голову, потому что тот «совершил в отношении шляхты и мещанства чрезмерно жестокие поступки». Чтобы договориться о мире, понадобился 31 раунд переговоров. Мир подписали в Андрусове 30 января 1667 года. Смоленская и Черниговская области и вся Украина к востоку от Днепра отходили России. Киев переходил только на два года – но Москва больше его не отдала. ВКЛ вернули Полоцкую и Витебскую области. «Многие сотни тысяч» пленников, вывезенных с беларуских земель, постановили оставить “в Их Царского Величества Российском Царствии навечно”».

Война, казалось, надломила страну. Шансов выжить у государства не было, но чудом и благодаря стечению обстоятельств его удалось спасти. Шляхта поверила в бессмертие Речи Посполитой, в свою непобедимость.

А в следующем столетии она упустила момент, когда стала игрушкой в руках восточного соседа. И уже царь Пётр I заставлял магнатов выбирать подходящего ему короля и кормить царские войска. Страна все глубже погружалась в кризис, который через сто лет привел ее к бесславной гибели.