Сегодня CityDog.io заглянул в гардероб к Рине. Девушка обожает апсайклинг и этичное потребление, а еще она снимает фото ню и честно рассказывает, как сексуальность и откровенные снимки других влияют на восприятие собственного тела и стиля.
Рина, фотографка
– Мне всегда нравился звук щелчка затвора. Это я осознала еще в детстве, играя со старым ФЭДом. Потом, в университете, у меня появился рабочий – и я начала баловаться с ним. Ну как рабочий… Я отсняла три катушки по 36 кадров, а при проявке выяснилось, что на пленке ничего нет. Помню, как рыдала, потому что все эти кадры, которые я так хорошо запомнила, остались лишь воспоминаниями.
На 25-летие я попросила зеркалку – родители подарили неплохую тушку, но работа с зеркалкой быстро меня достала. Она была тяжелой, а настройки и технические нюансы меня утомляли. Спустя года полтора перестала снимать и на нее, хотя желание фиксировать моменты не исчезло.
Через пару лет я влюбилась в довольно простую мыльницу. С ней я кайфую до сих пор.
Помимо фотографии я занимаюсь активизмом, апсайклингом и музыкой. Прикоснулась к ювелирному мастерству, но сейчас нет ресурсов продолжить обучение. Выходит, что из всех творчеств, больше всего времени я посвящаю фотографии.
Розовое платье купила варшавском секонде. Под ним – топ от бренда “alien”. Его основала моя подруга. Она преподает йогу и ведет об этом блог. Шорты тоже из секонда, кажется, тбилисского.
На ногах – мои любимые Dr. Martens. Они – моя гордость. Ношу их уже лет шесть-семь. Это первые мартинсы, которые я купила себе сама, на свою зарплату. Мы вместе прошли миллионы километров и стран.
Очки купила в Тбилиси. Бренд называется ZigZag. Не знаю, насколько он популярный, но в очках классный пластик и отличная защита от солнца.
В основном я снимаю ню. И почти сразу поняла, что одежда в кадре мне мешает, как лишний шум. Поэтому она быстро «покинула чат». А вот главная идея моих снимков все еще формируется вместе со мной.
Сначала мне было грустно видеть, как много комплексов у меня и у других женщин. Больше всего на свете я наслаждаюсь видом расслабленной женщины: ее естественными позами, натуральностью, этой киношной, но реальной атмосферой. Это и пытаюсь зафиксировать.
Для общества мы с девочками (моими моделям) дарим насмотренность. Показываем, какие мы настоящие, разные, в противовес коммерциализированному образу красоты. Наши тела уникальны, как и наша сексуальность.
К тому же, меня всегда бесило, что женское тело постоянно сексуализируют и одновременно осуждают за сексуальность. Я вижу много смысла в том, чтобы возвращать телу его достоинство – и, если уж на то пошло, раздавать эту красоту в два раза больше, чем общество привыкло видеть.
Этот образ – максимальная база, в которой все просто и удобно. На мне белый топ от Mark Formelle. Джинсы Zara – слегка потертые, с эффектом «немного грязненькие».
На этой фотографии можно заметить интересную деталь – деревянный брелок, который висит на одном из ботинок. Эта штука появилась у меня два или три года назад, когда я ездила на одноименный рейв ОMC.
Там ребята каждый год создавали разные памятные штуки – брелоки, подвески и всякие мелочи. Я была на этом рейве всего один раз, но когда мне достался этот деревянный брелок, он мне сразу показался очень трогательным. Я тут же повесила его на ботинок, прикрепив с помощью стяжки. С тех пор ни разу не снимала.
Одежда во многом влияет на мое настроение. Когда мне грустно, часто хочется нарядиться особенно ярко, сумасшедше или даже откровенно. А иногда хочется спрятаться от всего мира, и тогда начинается поиск спасительного оверсайза, чтобы чувствовать себя, как в домике.
Но если говорить о съемках, то для меня удобство всегда на первом месте. Во время работы я скачу по столам, стульям, могу валяться на полу — и последнее, что меня будет беспокоить, это насколько «нереально» выглядит мой образ.
Если съемки проходят летом, то часто я оказываюсь в том же «костюме», что и модель, – просто в белье. Не люблю потеть.
У меня есть привычка превращать вещи, которые раньше были «выходными», в домашние. Если ткань приятная и одежда удобная, почему бы не дать ей вторую жизнь?
Тут, например, рубашка, которую мне когда-то отдала коллега и подруга из магазина, где мы вместе работали. Она классного качества, и мне до сих пор жалко ее выбрасывать, хотя она уже немного потрепана, кое-где вытравлена отбеливателем. Так что ношу ее по дому и очень люблю.
На мне еще футболка с логотипом Rap Crew. Я обожаю одежду с принтами и тегами, а тут не просто принт, а Rap crew – культовый андеграундный рэп-ансамбль из Минска.
Шорты сделаны из старых штанов Mango.
Мое отношение к телу напрямую отражается в том, что я ношу. Я не боюсь экспериментов, не избегаю открытой одежды и больше не пытаюсь прикрыть варикоз – раньше это меня смущало, а теперь нет. Почти перестала носить лифы: мне так удобнее и комфортнее.
Я стараюсь выбирать материалы, которые приятны телу. Если на мне не оверсайз, то обязательно подчеркиваю талию и бедра. Это как минимум – я люблю подчеркивать свое тело и чувствовать его красоту.
Несколько лет назад я бы, наверное, отказалась от участия в такой рубрике. Сказала бы себе: «Ну нет, я же немного набрала, а мой гардероб после эмиграции поредел и сидит не так, как мне хотелось бы». Сейчас все иначе. Я научилась принимать свое тело таким, какое оно есть, и позволять себе больше. Во многом на это повлияла фотография.
Для меня каждый человек – история. Откроется она мне или нет, это уже другой вопрос, но я всегда готова искать и видеть эту уникальность. Я не раз шалела от того, с каким опытом приходит героиня. Или от совпадений, которые происходят после, когда на руках уже есть результат.
Далеко не все модели делятся переживаниями сразу, и это абсолютно нормально. Многим съемка помогает заземлиться, увидеть себя со стороны. А иногда – это способ не поддаваться импульсу и не обрезать себе челку (улыбается).
Процесс у нас всегда строится по-разному. Кто-то открывается в моменте, кто-то после съемки, а кто-то вообще никогда ничего не расскажет.
Сверху – шерстяная куртка-рубашка Blueheart. Выглядит она круто и пошита качественно.
Под рубашкой белый гольф. Он достался мне от соседки, с которой мы жили в Минске перед моим отъездом. Очень уютный и базовый.
Брюки – широкие трубы от ZNWR. Когда-то я там работала, так что в моем гардеробе осталось несколько вещей этого бренда.
Кепка Kangol – находка из минского секонда, и она отлично дополняет образ.
Сумка от Iriskin – эко-бренда, которым занимается парень, шьющий кошельки, сумки, чехлы для ноутбуков. Я немного потеряла из виду его творчество, но конкретно моя сумка – маленькая, легкая и очень оригинальная. Она сделана из батутной сетки и полиэтиленовых пакетов. Обожаю, когда старым вещам дают новую жизнь.
Однажды модель попросила меня красиво заблюрить грудь на одном из снимков. Она хотела использовать этот кадр, чтобы поделиться своей историей с миром. До этого я даже не знала, что она была жертвой сексуализированного насилия. Конечно, я опешила, стала спрашивать других девочек. Шок от того, что чуть ли не каждая третья так или иначе, проходили через этот опыт, заставил лопуть мое сознание.
Та модель, о которой шла речь, осознанно решила прийти на такую сессию. Это был ее способ работать с посттравмой. Через контакт со мной она увидела еще один инструмент для исследования себя и своих границ. Но это была не единственная причина. Она по-прежнему женщина, которая продолжает изучать свое отношение к жизни, телу и сексуальности. Плюс она – бунтарка. Человек, который натерпелся, но не сломался.
Пока не было такого, что кто-то обращался с запросом снять блок. Были такие, которым хотелось быть смелее, чем в жизни, пощупать свои границы или увидеть себя моими глазами.
На ногах кроссовки Adidas. Их я купила еще в Минске с рук у одного парня, который продавал редкие и винтажные кроссы. Друг одолжил мне деньги на них, а потом не стал их забирать – получилось, будто он мне их подарил. Эти «адики» до сих пор напоминают мне о Минске.
Белый лонгслив – мерч группы Please. Он не виден целиком, но это мой любимый андеграунд: тяжеленький, уютный и очень стильный.
Сверху – бомбер, который я перешила из старого дождевика ZNWR. Дождевик был длинным и крутым, но я случайно его прокурила, а выбрасывать было жалко. Носить с дыркой как-то тоже не ок, поэтому я попросила знакомую девочку перекроить его. У меня как раз был синтепон, и она сделала из дождевика отличный бомбер. Теперь это моя гордость – практичный апсайклинг в действии.
На голове у меня косынка – подарок от грузина. В Тбилиси многие носят банданы на джинсах, сумках, а часто и на голове. Я, правда, до сих пор не могу ассимилироваться в плане языка но вот аксессуар теперь есть. Получается, я стала немного ближе к местной культуре. Хотя мне и так часто говорят, что я похожа на грузинку.
Раньше, мне хотелось орать наготой. Не прикрывать ничего и агрессивно «просвещать» сосками. Теперь появилось больше трепета. Я уже сама не хочу без цензуры. Мне понадобилось немало времени, чтобы понять – не все готовы видеть все, не все заслуживают видеть это.
Я думаю, что мода использует сексуальность, как инструмент продаж. Одежда, один из ее продуктов. Все. Мне скучно в мире, где только по одежке меряется или исследуется сексуальность. Сексуальность – то, что выходит за пределы одежды. С ее помощью мы можем лишь подчеркнуть, что все мы разные.
Допустим, был в моде тренд «офисная сирена». Это очевидно сексуальный стиль, но он подходит далеко не всем и не всем интересен. Кто-то даже не слышал о нем и, возможно, никогда не узнает. Кто-то только купил себе оправу «училки из порно», а кто-то прекрасно понимает, о чем речь, но на локте вертел эту сирену, русалку и Барби вместе с ними.
При этом, если ты все же держишь носик по ветру модных тенденций, одежда может стать инструментом самовыражения, иллюстрацией твоих возможностей, вкуса и даже статуса.
Перепечатка материалов CityDog.io возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
Фото: личный архив героини.
