Гардероб волонтерки: «Люблю и бомжом побыть, и в платье в театр сходить, и под азиатку закосить»

– Мне было три года, когда я закатила истерику из-за того, что не хотела надевать то, что надевала на меня мама. Хотя я была очень спокойным ребенком, о котором можно было забыть в гостях. 

Мама всегда была – и есть – образцом вкуса и стиля. Именно она передала мне чутье, круто одевала, направляла и никогда не препятствовала моим экспериментам, основанным на помешательстве стилем Леди Гаги в 14 лет. Я могла надеть огромную мужскую рубашку, завязать рукава на поясе, надеть каблуки, накрасить ресницы синим лаком для ногтей и пойти за хлебом – эти две дамочки дали мне на это внутреннюю свободу и веру в самовыражение. Что-то вроде «Детка, ты была рождена такой». Это остается со мной по сей день – и не только в смысле внешнего вида, но и внутреннего состояния. 

Мне никогда не говорили: «Ты одеваешься странно». Все обычно просто замечали, что я чем-то выделяюсь, и людям это нравилось. Бывали забавные реакции – например, когда я носила вместо сережек огромные цветные булавки. Один раз водитель грузовика специально остановился, чтобы сказать, что у меня «булавка за ухо зацепилась». Сегодня народ довольно сложно удивить, что радует и немножко облегчает жизнь.

Я очень много волонтерю: на неделях моды, на Славянском базаре, на кинофестивалях, на отдельных показах моды и с иностранцами. Это, на самом деле, огромный и прекрасный опыт. Знакомства и куча людей, которые с тобой на одной волне, работа, которая нравится. И адреналин, когда переводишь на публику впервые, радость, когда твой пресс-релиз публикуют. И как правило, крутая отдача, но не деньгами, а иногда чем-то более нужным.

Я как-то волонтерила на показе и была одета, как мне казалось, совершенно обычно: черная водолазка, черная облегающая юбка до колена и мартинсы. Даже без кучи украшений, а у меня тогда в тысячный раз спросили, почему я не стану стилистом или дизайнером – такое не может не удивлять. Наталкивает на мысль, что дело не в одежде вовсе.

Теперь, когда цветные волосы у меня и еще у нескольких тысяч людей по Минску, это перестает быть чем-то диким: стереотипы о бешенстве, проституции, принадлежности к какой-то секте, движению, религии или субкультуре умирают, и это не может не радовать. Вот когда я впервые покрасилась в зеленый в году эдак 2013, шок был у всех. Я уже на протяжении лет пяти хочу быть изумрудной. Побыла розовой – вообще не мое.

Я никогда в своей жизни не купила вещь, которую искала или которая была мне позарез нужна. Я всегда вижу и наталкиваюсь на «свое». Мне не нужны продавцы-консультанты, советчики, уговоры или угрозы, чтобы купить что-то: если мне не нравится, если я не чувствую, я это не куплю. И наоборот: даже не пытайтесь отговорить меня от этих прекрасных штанов сварщика!

Я как-то не думаю о сочетаемости, когда покупаю. Все происходит само собой. Когда не ищешь, само в руки идет... Я очень люблю играть с одеждой, она сильно меняет меня, мое мировосприятие, поведение, жесты. Люблю и бомжом побыть, и в платье в театр сходить, и колготки в сетку, и уютный свитер. Косить под азиатку, аристократку, принцессу, панк-звезду с похмельем — выбор огромен, и это прекрасно.

Главное в любом образе — детали, глаз цепляют они. Необычная сумка, сложная обувь, интересная брошь, серьги-люстры, принт на футболке, обилие украшений или чалма. Я очень люблю украшения, это тоже от мамы. У меня их много, и когда я думаю о переезде, например, всегда считаю, сколько они будут весить, что б еще и вещи в чемодан уместились.