«Хладнокровно изрыгать самые грубые проклятия; одним словом, не служить ни науке, ни любви, ни славе — это называется “сберегать свои убеждения”, “хранить верность правому делу”».
Примерно так общаются между собой горожане при случайном столкновении. Не потому, что невежливые, или раздраженные, или просто «козлы». Просто герметичные. Каждый в городе далеко-далеко от внешнего мира в своей внутренней эмиграции. Фраза в цитате – Дельфины де Жироден. Так она в 1838 году описывает, что такое эскапизм и внутренняя эмиграция. Эскапизм – убегание от реальности во внутренний мир. А внутренняя эмиграция – отмежевание от внешней действительности. Вы думаете, это не про вас? Ставьте себе балл за каждый пункт.
«НИКОГО НЕ ВИЖУ, НИКОГО НЕ СЛЫШУ»: БЕЗЛИКОСТЬ
В Минске всех страшно раздражают очереди, где люди сбиваются как пингвины. Даже если есть пространство разойтись. Но мы не можем попросить стоящего позади не подталкивать нас сумкой. Мы его просто не видим. Это слепое пятно за границей внутренней эмиграции, как Марс. Далеко, наверняка холодно и не известно, есть ли там жизнь. Мы не видим Марс, как и много других дрейфующих, далеких от нашего внутреннего мира, планет: уборщиц, продавцов в соседнем магазине, парикмахерa, соседей.
Мы часто видимся, но они нас тоже не знают. Ни голоса – мы не здоровались. Ни имени – никогда не обращались друг к другу. Ни лица – всегда отводили глаза, если сталкивались взглядом. Даже в лифте с соседом по лестничной клетке. Это единственная взаимность, которая связывает минчан. Анонимность всегда рождает недоверие и настороженность к Другому, тому, кто покушается на наше личное пространство. В итоге ни у кого никакого личного пространства, но в очереди сбиваемся как пингвины.
ЧЕЛОВЕК-ВЕЩЬ: ОБЪЕКТИВАЦИЯ
Объективация может быть не только сексуальной. Это отношение к другому человеку как к набору функций. Как робот, который просто выполняет команды и установки. Продавщица в кондитерской, которая посоветовала взять другой кекс, потому что он свежее, наполняет нас радостным удивлением, оторопью от неожиданности и раздражением из-за вторжения. Ставит в тупик. Потому что продавщица – это робот по выдаче пирожков, а не человек, который может думать, чувствовать и нарушать границы.
Обмен эмоциями – сложный труд для эскаписта. Проще иметь дело с человеком-вещью, человеком-функцией. Мы и сами объекты для кого-то. Никто ничего не решает, каждый выполняет свою программу.
СВОЕ МЕСТО: ТУСОВОЧНОСТЬ
У каждой страты есть свое место встречи и своя тусовка. Главное – знать «свое место». А если занесло в «чужое» – не влипать в разговоры, не вникать в чужие вопросы. Смешно, но, кажется, нормкор так и не прижился в Минске толком, потому что непонятно, что носить, с кем общаться, что читать и слушать. Можно, конечно, быть экстравагантным «Хулиганом» и общаться иногда с «Литераторами». Так складываются стереотипы, маркеры страты, определяющие место человека на тусовочной карте Минска. И никогда не сойдутся посетители «Хулигана» и завсегдатаи «Чорнага бусла», вечный ему R.I.P…
ЭТО ПРОСТО ШУТКА: ТРОЛЛИНГ
Троллинг – это просто попытка спрятаться от всего лишнего. Информации слишком много, все отфильтровать, вместить во внутреннем мире невозможно. Поэтому мы отшучиваемся. Высмеивание отлично помогает быстро избавиться от накопившегося раздражения и при этом сохранить дистанцию. Пассивно-агрессивные шутки – концентрированные послания ненависти миру: «Вообще-то, это просто шутка, если вдруг кто-то обиделся».
И, в общем, не важно, что за тема обсуждается (веганство, вырубка очередного парка или стоимость ремонта), все равно коммуникационный голод есть, а впускать к себе никого не хочется. Поэтому вот вам заготовленной шуткой в лоб, получите.
«ЧТО ТЫ КУРИЛ?!»: ОБЕСЦЕНИВАНИЕ
Во внутреннем мире тепло и приятно. Все знакомо, все ценности на своих местах. Все, что не похоже на нашу собственную жизнь, – ненормально, глупо, ошибочно, некрасиво. Этого суждения хватает, чтобы перестать воспринимать окружающих людей как субъекты. «Странная» выставка – результат разгульного образа жизни художника. Те, кому не нравятся сборища в «Ў», обвинят в затуманенности ума завсегдатаев тамошних мероприятий. Им в ответ намекают на «три мохито». И только бы не вмешались курильщики: все начнут учить жизни друг друга. Каждый своей.
«КТО ОТВЕЧАЕТ?»: КРИТИКА
Любой город суетлив, и в Минске есть жизнь. Все устают. Всем не хватает человеческой теплоты. Поэтому все, что не тепло, не похоже на близкое нам, расценивается как критика. Пора охранять границы. Потом привыкаем, втягиваемся и уже сами критикуем, охраняя свои границы.
Так, бывает, срываются потенциальные герои интервью – проще отказаться, чем случайно оплошать в глазах многочисленных анонимных критиков. Человек из собеседника превращается в «топикстартера». Это как в «Что? Где? Когда?»: задается вопрос, и начинается хаотичное обсуждение, где каждый продвигает свою догадку. Или групповая терапия по сублимации агрессии, где важно высказать свое личную проблему. В любом случае, тема потенциального разговора может быть любой: ватники или белмова, вялая попа на фотке или веганство – без разницы. Здесь важно успеть высказаться в треде первого уровня.
«ДАЙ»: ПАССИВНОСТЬ
Кто-то должен прийти, что-то сделать и дать. Например, организовать что-то, чтобы в Минске не подыхать от скуки. Или быстро сделать что-то, чтобы не строили этот «ад и позор» в центре города. Ну, или чтобы кто-то остановил тотальное зас*рание моего подъезда. Ожидается, что абстрактный чиновник, архитектор или «представитель этого вашего креативного класса» должен как-то решить вопрос. Мы ж заслуживаем нормального отношения и к себе, и к «своему домику».
Кстати, слово «эскапизм» пошло от латинского «excappare», т.е. «вылезти из капюшона».
Перепечатка материалов CityDog.by возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
