Тележурналист и сценарист документального кино Светлана Земцова рассказала CityDog.by о мультавтобусе из детства, первом фотоаппарате по цене автомобиля, смешной встрече с Машеровым в лифте и – о другом смысле выражения «попробовать в жизни всё».
«Мы не ждали, что придет ЖЭС и что-то нам сделает»
– В документалистику я пришла из мультавтобуса. Когда я еще училась в школе, в школьные дворы приезжали автобусы, в которых показывали мультфильмы. Прямо в автобусе был экран, на котором мы смотрели все серии «Незнайки на Луне».
Когда подросла, начала ходить в ДК МАЗ. Это было важное место. Круглый год там действовали всевозможные кружки, и мы ходили во все. Я в ДК МТЗ занималась в заслуженном любительском ансамбле народного танца «Лявониха», пока не разбила ногу. Пела: у нас было трио, потом квартет. Наш квартет как-то пригласили в худкомбинат, что за «Ригой», выступить на празднике перед Новым годом и потом подарили нам, малышам из пятого-шестого класса, литографии в благодарность за выступление.
Кружки плавно переходили к нам домой на «Автозаводскую», в нашу коммуналку. У нас, например, был драмкружок. Мы отодвигали стол на общей кухне и репетировали, пока мама не выгоняла. Летом в деревне на каникулах готовили постановки для праздников в школе. Репетировали в заброшенном доме, а те, кто не прошел «кастинг», подглядывали в окошко.
Летом возле проходной МТЗ был праздничный улей – родители провожали детей в пионерский лагерь. Это действительно был праздник, к которому мы, дети, готовились заранее: готовили песенники, придумывали игры. В детском песеннике 1968 года была песня про Саласпилс, лагерь смерти. Обязательная песня во всех песенниках, которые везли с собой девочки 8-10 лет.
Мы жили все вместе, для нас общение было большой ценностью. Был наш двор, общая кухня, гости каждые выходные. Выходные – значит праздник, пора собираться за общим столом. Буквально: составляли в коридоре столы и общались. Мы общались, пели, устраивали маскарады, делали инсценировки на каждый праздник – для всего двора, на улице.
Когда у нас появился телевизор – один на весь дом, – все приходили со своими стульчиками, каждый приносил печенье, конфеты. А собирались поговорить – обсудить то, что идет. Ведь шло много интересного. А дети в это время собирались отдельно, рассказывали друг другу истории, играли в игры, которые сами придумывали, все вместе украшали дом к праздникам.
Во дворе все делали сами. Мы не ждали, что придет ЖЭС и что-то нам сделает. Нам было интересно самим что-то придумывать: высаживать палисадник, делать скамейки.
«Каждый том мы ждали так, как сейчас ждут новый сезон сериала»
Один из кружков ДК МАЗ, кинолекторий, был платный. Для посещения нужно было купить годовой абонемент. И купить его еще надо было успеть. Он давал возможность посещать творческие вечера актеров из разных стран, общаться с ними.
Однажды в то время я брала интервью у известной советской актрисы старой школы – Татьяны Георгиевны Конюховой. Без кинокамеры, без фотоаппарата, без диктофона. И Конюхова сразила меня своей открытостью, это окончательно заразило меня интересом к кино.
В 9-м классе в рамках профориентации я сделала кинокружок. Показывала слайды, выписала «Историю кино». Каждый том мы ждали так, как сейчас ждут новый сезон любимого сериала.
А сразу после школы, в 1972 году, пришла на телевидение работать машинисткой. В то время девочек из школы выпускали квалифицированными машинистками, а мальчиков – водителями. На ТВ компьютеров не было, и девочкам всегда работы хватало. Мы печатали всё. В том числе писателей и поэтов, которые приходили после работы. Я раззнакомилась с литературно-драматической редакцией и иногда приходила к ним на записи. Однажды была на записи встречи с Игорем Донским (Христос из «Андрея Рублева» Тарковского). Попросилась поприсутствовать: в студии никого, только я в уголочке. И он рассказывал только мне. После передачи он подошел и поблагодарил за то, что у него был слушатель.
«Больше всего любила снимать о счастливых людях»
Через год меня взяли помощником режиссера в литературно-драматическую редакцию. На студию приходило много писем от зрителей, своеобразный «заказ». Каждая из 11 редакций фильтровала письма: тема, которая набирала больше всего откликов, становилась темой для передачи. И это были передачи для прайм-тайма.
Музредакция и драмредакция находились рядом, и у нас всегда собирались музыканты, актеры, поэты, спортсмены. Мы снимали обо всем и со всеми. Однажды я столкнулась в лифте с Машеровым. Несла много бобин и не видела, кто рядом. Попросила подвинуться, а он предложил поднести. Оба смеялись – и никаких границ в общении.
С начала работы на Белтелерадиокомпании я участвовала в съемках культовой на то время передачи «Ветер странствий» Чуланова. Мы ходили в походы, сплавлялись на байдарках, летали на дельтапланах. Выражение «попробовать в жизни всё» у нас имело совсем другой смысл.
А потом решила пойти на вечернее отделение журфака. Там нашим учителем по фото был Александр Сергеевич Дитлов. Большой мастер, который прошел войну, его фотопанорама (сложнейшая работа на то время) представлена в Музее ВОВ. Тогда у меня и появился первый фотоаппарат – жутко дорогая вещь по тем временам, можно было купить за эти деньги машину.
Однажды дали задание снять сюжет на юбилей Ленина про Ольгу Галину, актрису, которая играла мать Ульянова. Ее настоящая фамилия – Александровская, а псевдоним ей «подарил» Купала, который называл Ольгу «Галiнкай». В то время она была немного обижена на журналистов из-за одного материала, в котором было очень много искаженной информации. Я решила: не получится так не получится. Но в процессе увидела, какой она тонкий и ранимый человек. Однажды я услышала, как она привычно созванивается утром с другими актерами, чтобы проверить: живы ли еще. И поняла: Ольга Галина – не просто актриса, это эпоха, которая скоро уйдет. И есть не так много времени, чтобы зафиксировать, ухватить момент истории. И у нас вышел целый фильм. Эта работа так всем понравилась, что была отправлена в кинофонд. Потом, правда, случайно эту передачу вытерли, потому что кому-то понадобилась пленка. Пленки всегда не хватало.
Нам на редакцию выдавали на год полчаса пленки: для трехминутных сюжетов в программы, которые шли в прямом эфире. А больше всего пленки выдавалось на музыкальную редакцию: у них записи концертов, спектакли, встречи с гастролирующими артистами. Мы иногда «обменивались» героями, каждый раскрывал свою тему. Нам было интересно все, но я больше всего любила снимать о счастливых людях.
«Мы получали больше летчиков»
Когда стала ответственным секретарем, правой рукой главного редактора, была «играющим тренером»: если пленки не хватало, выходила в прямой эфир в роли ведущей. А прямые эфиры – каждую неделю.
Мы дружили со всеми телестудиями Советского Союза. Это были постоянные театральные фестивали, телеспектакли. Наша редакция часто ездила по разным странам. Делали свои спектакли, сдавали в Москве лучшие материалы и получали гонорары, которые позволяли продолжать снимать. Мы получали в то время больше летчиков.
У нас в среде не было идеи «Я не могу, я ничего не решаю». Мы понимали: никто из нас не памятник, мы должны расти и развиваться. Если каждый день стараться создать что-то новое, даже очень маленькое, все сразу начинает меняться. Конечно, это большая ответственность. Но она совершенно не тяжела и не страшна, если тебе интересно жить. А интересно тебе – интересно и остальным. Вот в октябре в этом году каштаны цвели – уже событие!
«Гостиница в парке Горького, конечно, сильно испортила город»
Минск маленький и закрытый, если к нему не присматриваться. Наш город призрачный, места исчезают, это ранит, но важно не увязнуть в ностальгии. Нужен баланс между памятью и движением вперед. Ностальгия не питает движение. Зацикливаться только на прошлом непродуктивно.
Например, мой отец любил гулять со мной на рынок, который был на месте ДК МАЗ. До сих пор там стоят все дома из детства: и дом, в котором жили, и школа, и съемочные павильоны. И вот пока эти дома стоят, не важно, что в них, они все еще существуют как напоминание, как часть истории.
А ностальгия закрывает глаза на реальность. Так, в 1995-м я работала на избирательных участках. Некоторые люди отказывались голосовать, и мы должны были ходить по квартирам и спрашивать, почему отказались. Я ходила по домам на Старовиленской, которые все сейчас вспоминают с грустью, и люди там жили в полуподвальных условиях. По квартирам бегали крысы через прогнившие половицы, опасная газовая колонка для подогрева воды, дети постоянно болели от сырости. Приятно вспоминать о том, как было весело в этих домах и дворах раньше, в другое время, в детстве и юности. Но со временем и дома начали стареть.
Гостиница в парке Горького, конечно, сильно испортила город. Цирк мы потеряли, как и весь вид, и парк. Это больше не милое гармоничное место – как мы его называли, «парк Кой-кого». Там был летний кинотеатр, гостиничка для приезжих артистов, прохлада в зной. С ним пересекалась наша любимая Коммунистическая, со старыми «кавярнямі», где рядом работали муз- и литредакции.
Но что-то уходит, что-то приходит. Да, это пепелище. Да, важно помнить историю города – и общую, и личную. Но не нужно впадать в фатализм ностальгии. Это опыт, какой бы ни был, из него тоже можно многое взять. От города можно питаться так же, как от людей.
Мы можем каждый день делать хоть что-то, что нравится, что приносит удовольствие. Несложно по дороге домой отметить три приятные вещи. Несложно поздороваться с кондукторшей. Даже если не ответила – ты уже одно доброе дело сделал для города, в котором живешь.
Перепечатка материалов CityDog.by возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
Фото: CityDog.by.
