«Ваши университеты не так уж и плохи». Западный эксперт – про рейтинги вузов и значение диплома при трудоустройстве

На днях в Минске прошла конференция, посвященная реформированию высшего образования. CityDog.by не упустил возможности поговорить с основным докладчиком, бывшим директором Европейского центра высшего образования ЮНЕСКО и нынешним президентом Международной обсерватории по академическому ранжированию и качеству – Яном Садлаком. 

– Почему в последние годы так много говорится о модернизации системы высшего образования? 

– Все меняется вокруг нас. Изменения в высшем образовании были неизбежными. Конечно, традиционные университеты, будучи одним из старейших социальных институтов, выжили и продемонстрировали фантастическую способность к адаптации. Но все же у приспособляемости старых механизмов к современному миру есть свои пределы. И наступает момент, когда старая структура – не сами здания, но содержание образования, методы обучения и наше их восприятие – должна измениться. 

Высшее образование – это среда, в которой мы готовим специалистов, создаем квалифицированный человеческий капитал. Вопрос в том, хотим ли мы, чтобы наши дети получали образование в современной системе, которая будет лучше соответствовать требованиям сегодняшней ситуации и вызовам будущего, или мы хотим систему образования, которая окажется не в состоянии реагировать на эти перемены? Это, наверное, ключевой вопрос не только для родителей, которые думают о будущем своих детей, но и для тех, кто уже получил высшее образование и занимается профессиональной деятельностью, однако понимает, что в современном мире знания нужно постоянно обновлять, а квалификацию повышать. 

– Так что же, теперь всю жизнь надо будет получать образование? 

– В моем возрасте, когда карьера близится к своему завершению, я могу сказать, что накопленных знаний мне уже достаточно. Но для молодых профессионалов сегодня как никогда актуальна концепция обучения на протяжении всей жизни (lifelong learning). По данным статистики можно ожидать, что человек за свою карьеру будет менять место работы в среднем пять раз. Возможно, в какой-то момент вы решите вообще сменить профессию. Нужно уметь адаптироваться. 

Отношения между рынком труда и высшим образованием тоже изменились. Прямая связь между содержанием полученного образования и местом на рынке труда сейчас является скорее исключением. Конечно, если вы по образованию инженер-механик, то вряд ли станете работать архитектором, и наоборот. Но даже в прикладных дисциплинах эта связь становится относительной, не говоря уже о социально-гуманитарных науках. Возьмем, к примеру, юридическое образование. Сколько выпускников юридических факультетов становятся практикующими юристами? Очень немногие. Современное высшее образование дает специализированное знание в широком понимании этого слова, которое в дальнейшем позволяет человеку найти свою нишу. 

При этом высшее образование становится массовым во всем мире, в том числе в Беларуси. Это глобальный тренд, потому что минимальный уровень знаний, в котором нуждается общество, значительно вырос. Если раньше вопрос доступности высшего образования был одним из самых важных, то сегодня средний мировой показатель охвата студентов составляет около 20-25% молодых людей (рекордсмен здесь Южная Корея, где этот показатель составляет 69%). Поэтому проблема доступности уже не так актуальна, за исключением некоторых обездоленных групп населения. 

«Важно помнить: никогда не бывает слишком много знаний, но бывает слишком много специалистов в одной “модной” области», – считает Ян Садлак и советует никогда не прекращать учиться и переучиваться.

– Теперь, когда высшее образование становится глобальным и общедоступным, как не ошибиться при выборе профессии, университета или страны для обучения? 

– Это вопрос на миллион. Вопрос, волнующий любого родителя, который хочет обеспечить хорошее будущее своим детям. Редко когда к моменту окончания школы молодые люди совершенно точно знают, какую профессию они хотели бы получить. 

У меня два сына. С одним всё было очень просто. Он совершенно точно знал, что его призвание – программирование, поэтому сам нашел и поступил в университет, который был лучшим для получения выбранной им специальности. Через какое-то время профессиональной карьеры он понял, что компьютерная наука сильно развилась, поэтому он решил переквалифицироваться и получил дополнительное высшее образование в сфере информационной безопасности, уже в другом университете и в другой стране. 

С моим вторым сыном все было гораздо сложнее. В школе учителя прочили ему медицинскую карьеру, потому что у него были очень хорошие результаты в естественных науках, но это не то, чего он хотел. Он серьезно занимался спортом, у него были разнообразные интересы. В результате он решил изучать экономику. 

Иногда родители пытаются реализовать свои несбывшиеся мечты или амбиции через детей. У кого-то, возможно, не получилось стать юристом, но он хочет этого для своего ребенка. Другие руководствуются логикой, что врачи, например, нужны всегда, поэтому медицинское образование будет востребовано в любом случае. Важно помнить, что никогда не бывает слишком много знаний, а вот слишком много специалистов в одной области, особенно при моде на определенные профессии или чрезмерно много обучения, вполне даже бывает. 

– А если все же выбор профессии или университета оказался неверным, можно ли это исправить по ходу получения образования? 

– Современная система высшего образования в Европе позволяет выбрать направление обучения, которое впоследствии можно корректировать и адаптировать как к собственным интересам, так и к запросам рынка труда. Поэтому европейскую систему перевода и накопления зачетных единиц (ECTS) – это один из инструментов Болонского процесса – иногда называют конструктором LEGO в образовании: студенты могут буквально составлять свой будущий диплом из разных предметов, блоков и образовательных кредитов.

По словам мистера Садлака, белорусские вузы не входят в ТОП-500 Шанхайского всемирного рейтинга, но занимают места где-то между 1000 и 1100: «Так что потенциал точно есть, ведь одна только база данных Международной ассоциации университетов насчитывает почти 17 тысяч вузов». 

– Давайте поговорим об академических рейтингах. Для чего они составляются и как могут помочь при выборе университета или страны для получения высшего образования? 

– Родителям, студентам, ученым и работодателям нужен понятный и доступный инструмент для того, чтобы получить систематизированную информацию о высшем образовании. Рейтинги как раз и отвечают на этот запрос. Конечно, рейтинги не могут быть всеобъемлющими и исчерпывающими, но они строятся на основе определенных критериев, которые можно измерить и сравнить. Поэтому любой рейтинг относителен, но в этом нет ничего страшного. Основная функция рейтингов – это предоставление информации. Для самих вузов рейтинги – это своего рода зеркало. Иногда кривое, но все же зеркало. 

Кроме этого, у нас очень мало инструментов для измерения качества образования. Существующая система аккредитации университетов обеспечивает минимальные стандарты качества. Но в целом мы мало знаем об эффективности образовательных программ, и рейтинги в какой-то степени восполняют этот пробел. 

– Какие вообще бывают академические рейтинги? 

– Рейтингов существует много. Есть профильные, национальные, региональные и глобальные рейтинги. Они используют разные методологии и критерии. Есть те, которые ранжируют университеты, и те, в которых сравниваются системы высшего образования в разных странах. Но основное отличие в том, являются они одномерными или многомерными. 

В первом случае определяется набор индикаторов, каждому из которых приписывается удельный вес. Затем собираются данные, и рейтинг выстраивается согласно полученным баллам. Нашумевший глобальный Шанхайский рейтинг университетов – это пример одномерного рейтинга. 

Но у получателей такой информации нет возможности «поиграть» с ней. А ведь у студентов, работодателей или чиновников могут быть совершенно разные запросы и потребности. Здесь на помощь приходят многомерные рейтинги. Они состоят из целого ряда таблиц с баллами. Это позволяет пользователям «взвешивать» различные индикаторы согласно их собственным предпочтениям и таким образом составлять персонализированный рейтинг. Например, если вы будущий студент, то для вас может иметь большее значение, надо ли платить за обучение, чем, скажем, наличие в университете исследовательских программ. В многомерном рейтинге вы сможете выбрать наличие или отсутствие платы за обучение как один из основных критериев, и результат ранжирования тут же изменится. Европейский U-Multirank использует именно такую многомерную систему. 

– Но как не запутаться во всем этом многообразии? 

– Это правда, что количество различных рейтингов растет. Их составляют министерства, международные агентства, исследовательские институты, СМИ и т.д. Не всегда легко понять, каким рейтингам стоит доверять, а каким нет. Поэтому наша Обсерватория составила небольшое пособие, которое поможет разобраться не только в том, что говорят рейтинги, но и понять, о чем они умалчивают. (Скачать русскоязычную версию можно здесь. – Ред.) 

– Белорусские вузы не входят в топы международных рейтингов. Это что-то говорит об уровне нашего высшего образования? 

– Я бы сказал, что белорусские университеты не так уж и плохи. Шанхайский всемирный рейтинг университетов публикует только первые 500 позиций, но полный список гораздо длиннее. Поскольку у меня есть доступ ко всем данным, то я могу сказать, что белорусские вузы все же входят в этот рейтинг и занимают места где-то между 1 000 и 1 100. Так что потенциал точно есть, ведь одна только база данных Международной ассоциации университетов насчитывает почти 17 тысяч вузов.