«Теперь мне нужно мыть туалеты». Ольга так много работала, что попала в психбольницу и больше не может быть медиком

«Теперь мне нужно мыть туалеты». Ольга так много работала, что попала в психбольницу и больше не может б...
У Ольги было две работы. Капельницы, уколы, один пациент за другим. В отпуске не была семь лет. Казалось, нужно еще немного напрячься – и все получится. Но организм не выдержал. Историю медика рассказывает Лариса Малахова – впервые текст был опубликован в журнале «Имена».

У Ольги было две работы. Капельницы, уколы, один пациент за другим. В отпуске не была семь лет. Казалось, нужно еще немного напрячься – и все получится. Но организм не выдержал. Историю медика рассказывает Лариса Малахова – впервые текст был опубликован в журнале «Имена».

Ольга (имя изменено по просьбе героини) не сразу согласилась даже на анонимное интервью. Как и большинство людей с психическими расстройствами, она предпочитает молчать о своей болезни: «Быть узнанным – значит создать лишние проблемы себе и своим близким: соседи начнут избегать, знакомые исчезнут, у родных на работе возникнут вопросы».

Ольга не обижается. Говорит, что сама раньше относилась негативно к людям с психическими расстройствами. «А потом это случилось со мной. И я поняла, что никто не застрахован». И рассказала свою историю.

Ольга до последнего думала, что справится с нагрузкой и стрессом. «Не была в отпуске пару лет? Так ведь многие не были, и ничего, прорвемся», – примерно так думала она.

За 7 лет до точки невозврата: «Казалось, еще чуть-чуть поднажать – и все будет»

– Постепенно все накапливалось. Я много работала, заочно получала второе образование, растила детей. Справлялись с мужем вдвоем, неплохо получалось.

В последний раз сходила в отпуск, наверное, за семь лет до психоза. А потом с головой ушла в работу. Была медиком, работа была стрессовая, хотелось отдыха, но я все откладывала. Стремилась найти лучшее место для себя, выйти на хороший уровень заработка, добиться более высокого социального статуса, чтобы помочь своим детям, родителям.

Казалось, еще чуть-чуть поднажать – и все будет.

За 3 года до точки невозврата: сильный стресс и «подстава» на работе

– Случился сильнейший стресс на работе, после которого у меня стали возникать депрессивные состояния, – рассказывает Ольга. – Мои четкие до этого цели стали размываться, я теряла смысл, интерес и силы. Но это случалось эпизодически, и я никому об этом не рассказывала. Темп жизни не сбавляла: работала, училась, занималась семьей.

Ольга вспоминает, что ее серьезно подставили на работе, и это тоже сильно подкосило состояние. Подробности она рассказывать не хочет, но после этого случая женщина стала меньше доверять людям.

За год до точки невозврата: сменила место работы, но снова упадок сил и жалобы близких

– Я устала. Попыталась изменить ситуацию: нашла другую, думала, более легкую работу. Но персонала не хватало, мне пришлось взять дополнительную нагрузку, а потом еще и подработку. Могла работать по шесть суток без перерыва.

В тот период начался постоянный упадок сил, ничего не хотелось делать, только лежать. Но слово «надо» я знала хорошо. И вставала, работала, занималась делами. Хоть и делала все, но не так качественно, не в том ритме, как обычно. Родные стали жаловаться, что я не выполняю свои обязанности как мать, жена и дочь.

На Ольгу все время давила ответственность: надо быть хорошим работником, хорошей мамой, хорошей женой, хорошей дочерью. Быть хорошей для всех — это казалось главным.

Я тоже себя винила, что не успеваю, старалась еще больше. Периодически моя апатия исчезала: отдохну, произойдет что-то позитивное – и я снова становилась собой прежней.

Психиатр объяснял мне потом, что причина моего психоза – накопившаяся усталость и затянувшийся невроз. То есть хороший отдых и помощь психолога или психотерапевта тогда могли бы все остановить.

Но я не люблю думать о том, что было бы. Я же была уверена, что все наладится. Думала, поднажму еще чуть-чуть, обставим еще эту комнату – и я стану меньше работать, станет легче. Никогда же не веришь, что с тобой может случиться что-то плохое, это плохое происходит всегда с другими.

За 6 месяцев до точки невозврата: надо идти к специалисту – страшно и нет денег

– За полгода до психоза я поняла, что не справляюсь, – признается Ольга. – Решила, что надо идти к специалисту, но боялась идти в государственное учреждение.

Знала, что после обращения в психдиспансер на меня заведут карточку. А на моей работе каждый год я прохожу медосмотр. Из психдиспансера пришел бы ответ, что на меня заведена документация. Все. Этого достаточно, чтобы испортить себе карьеру и стать изгоем. И не важно, что это просто карточка, что на учете не состою – кто будет разбираться?

Ольга была медиком. И лучше других могла рассказать, как важно вовремя обратиться за помощью. Но страх, что ее поставят на учет, победил.

– Думала идти к врачу платно, но это было дорого. Да и не было сил искать специалиста – тогда уже хотелось только лежать. Решила, что со временем все решится. Не знала только, что время уже истекало, – вспоминает наша героиня.

– Проблемы психического здоровья могут возникнуть у любого психологически благополучного человека, – говорит профессор Института психологии Сергей Игумнов. – По данным ВОЗ, каждый пятый человек сталкивается с такой проблемой.

И это не обязательно такие серьезные заболевания, как шизофрения или болезнь Альцгеймера, многие проблемы с психикой вызваны стрессом. Например, посттравматическое расстройство может случиться, если человек попадает в опасную ситуацию. А порой незначительный, но долгий и затяжной стресс приводит к депрессиям и психозам.

Не допустить эти проблемы просто.

– Если вы понимаете, что изменились, что нет настроения, что появились вспышки агрессии или апатия, которые мешают жить, обратитесь к психологу или психотерапевту. При более серьезных проблемах поможет психиатр, – советует психиатр Кирилл Жаранков.

Но белорусы не спешат идти к врачу. Специалисты уверены, что главная причина – страх оказаться на учете.

За 7 дней до точки невозврата: «Плохо? Всем плохо. Больничный не дам, идите на работу»

– Я проснулась и поняла, что не могу идти на работу. Было состояние, похожее на отравление, какое-то оглушение, казалось, вот-вот потеряю сознание, кружилась голова, мутило, – рассказывает Ольга. – Но внешне я выглядела совершенно нормально. «Плохо? Всем плохо. Больничный не дам, идите на работу», – сказал участковый терапевт.

Пришлось просить коллег, чтобы подменили. А я пошла по врачам. Была у терапевта, невролога, делала кардиограмму, сдала кучу анализов. За ту неделю родные вызывали «скорую» четыре раза.

Врачи приезжали, но не верили. Мозг еще боролся: сознание сужалось с каждой минутой, но еще работало. Во время разговора с ними я спокойно и ясно описывала все симптомы. Врачи говорили, что я здорова, и уезжали.

У близких началась паника. Моя мама – «железная леди» – звонила и рыдала в трубку, ребенок плакал и тормошил меня: «Мама, почему ты лежишь? Почему ты меня не ругаешь?»

Меня повезли по бабкам: думали, что это порча. А мне уже было все равно: я решила, что умираю. Стала раздавать вещи и деньги, со всеми прощаться, плакала, жалела себя и детей. Некоторые родные мне поверили, тоже прощались.

Состояние Ольги настолько ухудшилось, что она всерьез думала, что умирает. Успела даже попрощаться с родственниками.

У меня начал развиваться бред, я стала терять критичность мышления. Но часть сознания еще сохранялась. Мозг сопротивлялся. Если бы я получила правильное лечение тогда, не дошла бы до психоза.

Психоз – это катастрофа для мозга. Все процессы там рассинхронизируются, на восстановление после такого урагана нужно много времени. Конечно, лучше бы его не допускать.

За день до точки невозврата: «Психолог не приняла, накричала и сказала прийти через неделю»

– Я пошла к психотерапевту в надежде, что он выпишет больничный, – продолжает Ольга. – Врач сказал, что сначала нужно пройти тестирование у психолога, потом – к нему с результатами. Психолог назначил на завтра.

Я опоздала на целых полчаса – меня возили к очередной бабке. Психолог не приняла, накричала и сказала прийти через неделю. Но я не пришла. Потому что на следующий день мой мозг сдался окончательно – случился психоз.

День Икс: ужас, обида и «я сама была такой»

– У меня не было голосов или галлюцинаций, но я была в бреду. Я понимала, кто я, где я, но воспринимала все как-то иначе. Не хочу вспоминать детали, да и не особо их помню.

Смутно припоминаю, как утром доехала до работы: потому что надо, больничный же мне так и не дали. Возможно, я там уснула, коллеги позвонили мужу, вызвали врачей, меня отвезли в больницу.

Я могла вести диалог, могла рассказывать о себе. Но со мной уже никто не разговаривал – общение шло только с родственниками. Только у ворот я поняла, куда меня везут. Я же сама больных привозила раньше в Новинки.

Первое время Ольга не могла принять, что находится в психбольнице, что ей, как и всем здесь вокруг, нужно лечение. Прятала таблетки, но потом поняла, что сопротивляться себе дороже.

Мне было обидно, что мне никто ничего не сказал. И это напугало. Но я знаю, что это включается автоматически.

Я тоже сталкивалась с людьми с психическими расстройствами раньше и всегда вела себя точно так же: не воспринимала, что передо мной – человек, которому плохо, который заболел. Не понимала, что он достоин даже минимального уважения и имеет право знать, что с ним.

Судебный психиатр Андрей Риман объясняет, что развитию психоза в большинстве случаев предшествует определенный период времени:

– Порой этот период длится годами, иногда несколько месяцев, дней и очень редко – часов или минут. Предвестники психоза типичны: бессонница, раздражительность, сильная тревога. Поведение человека меняется, чаще всего кардинально. Если в этот момент близкие отреагируют, обратятся за помощью, все заканчивается хорошо для всех.

Если, конечно, эту помощь получат. По Беларуси статистики нет, в соседней России каждый четвертый посетитель поликлиники нуждается в психологической помощи. Однако не каждый врач может направить человека к нужному специалисту.

Сергей Игумнов говорит, что давно пора улучшить подготовку всех студентов медицинских вузов в области психиатрии и медицинской психологии. Вместе с председателем Белорусского общества психологов профессором Яковом Коломинским они написали обращение в Минздрав, но ответа пока не получили.

Прошло 6 месяцев: «Я еще надеялась встроиться в общество. Но нет»

– В больнице мне было ужасно, – признается Ольга. – Я никак не могла понять, как я оказалась в психиатрической больнице и лежу с психически больными людьми. Сначала я даже не хотела пить таблетки, пыталась их прятать – я же потеряла критичность мышления, не верила в то, что я действительно болею. Потом мне просто надоело их прятать, я стала принимать лечение.

Но психологически все равно было сложно. В больнице ты никто и зовут тебя никак. Санитарки пытаются командовать, врачи не особо хотят разговаривать.

Самое тяжелое начинается после выписки из больницы. Семьи часто распадаются, друзья разбегаются, с работы увольняют – весь мир против тебя. И если рядом нет поддержки, то сорваться очень просто. Именно поэтому так важен проект «Клубный дом», который буквально вытягивает людей из беды – Ольгу и еще 155 человек.

Через три недели меня выписали. Я хотела одного: сняться с учета и забыть все как страшный сон. Инвалидности у меня не было, казалось, что все просто.

Но нет. Надо было продолжать пить лекарства, от которых у меня были сильные побочные эффекты: тряслись руки, мне было плохо. В таком состоянии какой из меня работник? Пришлось уволиться.

Началась новая депрессия – куда серьезнее предыдущей. Я стала бояться сама себя, боялась подходить к окну: мысли о самоубийстве приходили неожиданно, но очень спокойно. Казалось, смерть – это единственное, что имеет смысл.

Но у меня был кот, которого нужно было кормить. И была семья, о которой нужно было заботиться. Обязанности по дому меня и вытянули. А еще мне снижали дозировку лекарства, побочные эффекты уходили, становилось легче.

Я еще надеялась встроиться в общество. Ну и пусть подруги исчезли, пусть родные не все приняли, пусть я сама себя стыдилась. Я привыкла действовать, думала через работу снова восстановиться, вернуться «в строй».

Пошла на биржу труда. Пришлось поторопиться – в противном случае мне бы грозил налог на тунеядство. И тогда я сполна ощутила унижение, которое переживают люди с психическими расстройствами.

Прошло 2 года: «Никогда не испытывала столько унижения, как в тот период»

– Ирония судьбы, – улыбается наша героиня, – я так стремилась к высокому социальному статусу и финансовой стабильности, а теперь оказалась исключена из общества без возможности заработать.

По специальности я работать не могу – есть ограничения. Но оказалось, что и в другие места устроиться невозможно. Иногда работодатели отказывали сразу. Иногда – на собеседовании.

Как объяснить, что я, человек с двумя образованиями, захотела пойти работать уборщицей? Не так-то просто скрыть диагноз. Бывало, на работу брали, но я понимала, что лучше мне уйти. В одном месте, например, мне сказали, что есть только мужская раздевалка и переодеваться мне придется в ней.

Люди с психическими расстройствами часто подвергаются дискриминации. Именно поэтому многие затягивают с лечением. Последствия могут быть самые страшные — и убийства, и самоубийство. Поэтому для всего общества важно не гнобить таких людей, а поддержать их — для нашей общей безопасности.

Никогда не испытывала столько унижения, как в тот период. Ты всю жизнь к чему-то стремился, всегда старался быть достойным гражданином, ничего плохого не делал. А потом вдруг стал никем. Тебе надо мыть туалеты и убирать бычки, но при условии, что переодеваться будешь в одной раздевалке с мужчинами.

После всего этого у меня добавилась проблема: перед каждым собеседованием начинались панические атаки. Так почти три года я просидела дома одна, гоняя по кругу мысли о болезни. Было непривычно финансово зависеть от родных, я тяжело переживала и это. А если родные от меня отвернутся, если я останусь одна, как я буду жить? Такие мысли приводили в ужас.

Я очень страдала без общения. Раз в месяц ходила на общественные работы (по закону, безработные, которые получают государственное пособие, обязаны принимать участие в общественных работах. – Ред.). Вот это был праздник! Там можно было просто поговорить с людьми, просто побыть среди них.

Часто психоз происходит лишь раз в жизни. Как и при многих других психических расстройствах человек может спокойно вернуться в социум и жить как раньше.

Но тут у него возникает ряд препятствий. Во-первых, непринятие общества. Во-вторых, большое количество социальных ограничений, связанных с работой, вождением автомобиля и даже с семьей. В-третьих, людям сложно справиться с побочными эффектами от лекарств и еще сложнее – принять новую реальность.

– Представьте, что вы живете обычной жизнью. Ходите на работу, встречаетесь с друзьями. А потом вам говорят, что ничего этого не было. Это все бред. И теперь вам надо пить лекарства, – объясняет руководительница проекта «Клубный дом» Ольга Рыбчинская. Вместе с коллегами она помогает людям с психическими заболеваниями восстановиться и снова влиться в общество. – Это шок. Справиться с этим самостоятельно невозможно. Нужна поддержка психологов, семьи, социальных работников. В нашей стране у людей пока нет такой системной поддержки.

Прошло 3 года: «В “Клубном доме” я напитываюсь силой»

– Полгода назад я стала искать помощь в интернете. Узнала про «Клубный дом». Сюда можно приходить каждый день и заниматься графическим дизайном, шитьем, фотографией, иностранными языками, готовить. Я стала приезжать два раза в неделю на лекции по психологии.

И впервые за долгое время почувствовала, что меня принимают. Здесь мне не надо оправдываться, скрывать что-то или доказывать, что мой интеллект в порядке. Для меня это очень много.

Здесь я напитываюсь жизненной силой, уходит депрессивный настрой, повышается настроение, появляется желание жить, творить, действовать.

Я наконец стала мириться со своей болезнью, приняла ее. Да, я продолжаю пить таблетки, но больше мне не стыдно за это.

Именно в «Клубном доме» Ольга поверила в себя. Для нее очень важно найти достойную работу, чтобы обеспечивать себя и свою семью, чтобы быть нужной обществу.

Среди участников «Клубного дома» есть очень интересные собеседники: начитанные, глубокие, с высшим образованием. За некоторыми я наблюдаю и вдохновляюсь. Им намного труднее: отвернулись родные, тяжелое течение болезни, трудно переносить побочные эффекты от лекарств, но они находят силы – устраиваются на работу, заводят семью.

После общения с ребятами в «Клубном доме» у меня стал уходить страх перед одиночеством. Теперь я знаю, что мне есть куда идти. Здесь могут дать и юридическую консультацию, это придает уверенности.

И у меня стали появляться несмелые мысли о будущем: а вдруг и у меня получится начать новую жизнь? Это очень нужный проект. Если бы я узнала о нем раньше, скорее всего, уже работала бы, жила, как все обычные люди, приносила бы пользу обществу. Надеюсь, со временем так и будет.

Нужно менять систему помощи людям с психическими расстройствами

В Беларуси более 100 тысяч человек имеют психические расстройства. Эта цифра сравнима с населением Новополоцка.

Самое тяжелое начинается после больницы. Люди наблюдаются у психиатра в диспансере, им назначают лекарства, но социальные контакты сокращаются до минимума. Люди просто не знают, как вернуться к обычной жизни. С ними все было хорошо, но однажды они заболели – и оказались никому не нужны. Как решить проблему?

 

1

Нужно менять ошибочное представление о людях с психическими расстройствами

– Нужно понимать, что люди с психическими расстройствами – это люди, которые заболели. Вот и всё. Они учились в тех же школах, в тех же университетах, ходили на ту же работу, а потом заболели и теперь пьют лекарства. Человек с диабетом получает инсулин каждый день, а человек с психическим расстройством, например, пьет клоназепам. Вот и вся разница, – объясняют в «Клубном доме».

2

Государственная система психиатрической и психологической помощи требует улучшений

Сергей Игумнов считает, что страховая система здравоохранения могла бы помочь. Страховые компании, будучи заинтересованными в результатах, подстегнули бы людей заботиться о своем здоровье.

Пользу принесло бы и развитие частной психиатрической помощи, снижение ограничений для людей с психическими расстройствами, ведь многие не идут к врачу, потому что боятся, что их поставят на учет, а значит прощай, хорошая работа, водительские права и т.д.

3

Психиатрическая служба должна быть представлена не только врачами, но и службой социальных работников

Они бы могли помогать людям с психическими расстройствами вернуться к обычной жизни и приносить пользу людям. Для страны это было бы дешевле, чем периодическое пребывание людей в стационаре.

В США подсчитали, что каждый доллар, потраченный на лечение общих психических заболеваний (депрессия, тревожное расстройство), приводит к возврату 4 долларов за счет того, что человек снова может работать.

4

Надо перестать бояться врачей в области психического здоровья

Кирилл Жаранков напоминает, что каждый в состоянии помочь себе уже сейчас. И любую проблему можно решить, если вовремя обратиться к психологу, психотерапевту или психиатру, тем более что частных специалистов теперь много: «Зачем мучиться от депрессии полгода-год, если можно снять проблему за несколько месяцев?»

Как вы можете помочь Ольге и другим пациентам

Поддержать «Клубный дом» может каждый из нас.

 

Иллюстрации: Лилия Худик, «Имена».

поделиться