Год назад стало понятно, что частному среднему образованию в Беларуси больше нет места. Ну, почти нет: как всегда, под каток попали самые «неблагонадежные». Так сколько платных школ сейчас осталось в стране, какие там цены на обучение, почему активно развивается рынок репетиторства и к чему вообще это все ведет? CityDog.io поговорил с эксперткой.
Что произошло?
В середине сентября 2022 года в Минске горячо обсуждали новость: в частной школе «Смарт Скул» мальчик, стреляя из детского пистолета, попал девочке в глаз резиновыми шариками. В итоге в отношении директора возбудили уголовное дело, а само учебное заведение (Лукашенко вдруг назвал его «антигосударственной клоакой») закрыли. С подачи того же Лукашенко в стране мгновенно зачистили практически все частное среднее образование.
Что почитать по теме: родители, чьи дети ходили в частные школы, рассказывают, как складывается ситуация сейчас
В июне 2023 года первый замминистра образования Александр Баханович рассказал, что после вступления в силу закона о лицензировании только 5 частных школ «получили специальное разрешение и осуществляют образовательную деятельность». Три из них находятся в Минске и две – в Минском районе. Вне закона осталось 30 частных школ.
«В Беларуси просто не знают, что делать с частным образованием и как его контролировать»
– Массовое закрытие платных школ в Беларуси действительно началось с ситуации со «Смарт Скул» – или это только повод, чтобы разобраться с частным образованием?
– История со «Смарт Скул» достаточно мутная, я бы ее так охарактеризовала, – рассказывает наша собеседница, которая в целях безопасности пожелала остаться инкогнито. – С одной стороны, действительно был физический прецедент, который вышел в публичное поле. А это то, чего не прощает ни одна система.
Но при этом мы помним, что такие же серьезные публичные истории происходили и в госшколах: например, когда учительница замахнулась партой на ребенка.
В 2020 году было понятно, что чиновникам как будто бы не до нас. Да, в это время шли проверки, но они вроде как были прикрыты обычными санитарными, пожарными нормами, обеспеченностью библиотек – все в рамках обычной школьной жизни.
Вместе с тем в том году обнаружилось некоторое отделение родительского населения – часть родителей (на фоне сфальсифицированных итогов выборов 2020 года) ушла в частные школы: не массово, но демонстративно. Конечно, это было замечено.
Затем в начале 2021-го вышел документ – концепция развития общего среднего образования до 2030 года. Во-первых, в нем термин «частное образование» вообще не употребляется (в принципе, его нигде нет, в том числе и в Кодексе об образовании), а во-вторых, указано, что одна из задач – обеспечить к тому времени «полный охват бесплатным, качественным общим средним образованием». Как видите, всё в истории развивается быстрее.
А в 2022-м, мне кажется, сошлись две рельсы: с одной стороны, до частных школ дошли-таки руки (стало очевидно, что там все не то: родители, дети, ценности) и формальный повод, который вышел за рамки простого обсуждения в родительских чатах. Поэтому рано или поздно, думаю, за частные школы все равно взялись бы.
Правда, были наивные ожидания, что это будет только прессинг – соответствовать законодательству: сделать отдельное здание, правильные подъезды к нему, питание и прочее. Но сейчас мы видим, что некоторые из наших коллег уже третий раз подаются на лицензию, и каждый раз находятся замечания (материалы не те, строительные нормы не соответствуют), которые не пропускают проект.
Это только прикрытие. Лицензию получить будет крайне тяжело, потому что дело не в лицензионных требованиях, а в фамилиях собственников: кто они, где у них имущество, кто их дети и где они учатся. Плюс в Беларуси просто не знают, что делать с частным образованием и как его контролировать.
– Но ведь все равно сейчас продолжают работать несколько частных школ. Как им удается оставаться на плаву?
– Сейчас в Беларуси из 35 частных школ работают только 6 – это те заведения, которым дали лицензию. Совокупно в них обучается всего около 1000 беларуских ребят, в то время как всего в стране 1,08 млн детей. До всей описанной ситуации только в Минске насчитывалось около 3000 учеников платных школ, что все равно составляло меньше 1% от всех детей страны.
Одна из действующих частных школ – минская международная гимназия, владельцы которой – кипрские оффшоры. У ее истоков стояла Ирина Абельская (она была личным врачом Лукашенко, сейчас – главврач Республиканского клинического медицинского центра. – Ред.). Еще одна – «Средняя школа “Ихвис”» при Свято-Елисаветинском монастыре (известен тем, что активно поддерживал террор против мирных выступлений в 2020 году, поддерживает российскую сторону в войне с Украиной, активно пропагандирует ценности «русского мира». – Ред.). То есть можно сказать, что эти два заведения – это история про так называемое государственно-частное партнерство.
И есть еще три школы, про которые я ничего не могу сказать, – не в курсе того, почему и как они получили лицензию: «Альтернатива», «Эко-Эл», «Елисеевы поля», «Конкорд». Все, что я бы о них ни сказала, будет выглядеть как сплетня.
А вот большой материал о том, что вообще сейчас происходит в беларуской системе образования
«Все концептуальные школы в Беларуси сегодня закрыты»
– Изменилась ли за год цена на образование в частных школах?
– Если мы говорим про минскую международную гимназию или «Ихвис», то там цена всегда была гораздо более низкой, чем в обычной частной школе. В месяц – около 300 евро, в то время как в остальных платных заведениях Минска – 600 евро. Известно, что одной из этих школ выделялись деньги от государства на питание, учебники, уборку, охрану и прочее. Во второй, думаю, тоже были снижены налоги, аренда и другое.
Но сейчас ситуация с ценами примерно такая же. Например, в минской международной гимназии обучение стоит 1100 руб./месяц (это чуть больше 300 евро), а в «Эко-Эл» – чуть больше 600 евро/месяц.
– Получается, в частном образовании цена была примерно на одном уровне?
– Да, там можно было только играть с тарифами: продленка, дополнительные кружки, особое питание для разных категорий ребят и прочее. Но стандартный пакет образовательных услуг у всех стоил примерно одинаково.
– А как изменились условия работы и обучения в частных школах?
– Самое основное – у нас ушла тема с концептуальными школами. Частные заведения в Минске были двух видов. Одни из них (это как раз те, которые продолжают сегодня работать) – просто хорошие сильные школы за деньги. В них те же государственные программы, а всё, что за их пределами, относилось в кружки, факультативы и прочее.
Другая категория – школы, которые творчески подходили к процессу образования и к его наполнению. Там проводилась большая методическая работа, во время которой педагоги буквально перелопачивали все, что только можно, приводили к здравому смыслу и пытались замэтчить с гостребованиями сдачи экзаменов. Очень многое там отличалось от стандартных школ: свое расписание, названия предметов, их наполнение.
В итоге все такие концептуальные школы сегодня закрыты. А все, что максимально совпадает с видением государства о том, какая должна быть школа, оставлено. Вот и ответ, что изменилось за этот год. Иных подходов к образованию, кроме тех, что продиктованы «хорошей советской школой», там нет. И такого не может быть, если у вас «хороший советский учитель» и план, который нужно выполнить за 45 минут и отступить от которого нельзя.
Наверное, вы помните, какой в этом году был скандал с поступлениями, с баллами. В педунивере был донабор без экзаменов! А потом мы получаем учительницу английского, которая сидит в телефоне весь урок, и отсутствие в школах математиков на протяжении всего учебного года.
– Я так понимаю, сейчас можно не рассчитывать на какие-то интересные уроки в частных школах?
– Учитывая, что в классах частных школ учится намного меньше детей, занятия там проходят веселее и интереснее, чем в обычных школах. Материальная и техническая база, конечно же, позволяет это сделать. Но отступить влево или вправо от программы уже нельзя – это будет обычный учебный план со спокойными уроками, которые будут проходить, скорее всего, без криков и буллинга (что часто бывает в госшколах) и, возможно, с более продвинутыми внешкольными мероприятиями.
Дело в том, что сейчас в беларуском платном образовании отсутствует конкурентная среда. А ведь именно она делает любой продукт лучше. То, что мы пытались с учителей, с которыми работали, например, в рамках неформальных образовательных сообществ и проектов, смыть налет хорошей государственной школы, убрать учительский снобизм, заставить их коллаборировать между собой, все равно вернется в «бумажку», в профанацию, в галочку.
Можно сойтись на том, что пять частных школ будут давать перфектное образование. Но это всего 1000 детей на всю страну. Остается много вопросов.
«Родители эту же сумму – 300–600 евро – несут в репетиторство»
– А что сейчас с вашими коллегами, которые работали в частных школах?
– Какая-то часть учителей вернулась в образование – все, кого взяли и кто не был в списках: черных или серых. Учителя в частных школах очень часто были из категории проактивных, инициативных людей, которые в итоге лишены права работать на государственной работе, ведь у них есть какой-то опыт, который не вяжется со званием столичного (или не столичного) учителя. И приходя на работу в госшколу, они сталкиваются с повышенным уровнем проверки.
Понятно, что с таким подходом в образовании есть огромный рынок репетиторских услуг – и ни один учитель, который хочет продолжать быть учителем, не останется без работы. Миллион детей по всем предметам нужно учить, и родители эту же сумму – 300–600 евро – несут в репетиторство. И так будет, пока не появится доверие к школе.
Еще часть коллег уехала. Однако даже по себе вижу, что за границей учителю сложнее: когда твои знания ограничены какой-то одной предметной областью, но при этом ты ничего не умеешь делать руками…
Тем более, если у вас беларуская или русская филология, например. Чаще всего приходится переучиваться или в принципе бросать образование. Иначе заработать на хлеб очень сложно.
– Чем может быть опасна такая монополизация образования?
– Как в любой отрасли – отсутствие движения, развития, стагнация, профанация, отсутствие практико-применимого образования; когда ребенок, если родители не вложатся в какое-то дополнительное образование, не будет вписываться в систему международных знаний. Для страны это очень плохая история. Это будет своего рода школа эпохи застоя: все куда-то ходят, а прогресса не получается.
В Беларуси должен появиться настоящий заказчик образования – тот, кому эта услуга позарез нужна. Не передержка для детей, не рабочая сила, не народная масса, чем-то занятая, – именно образование. В нормальных условиях такой заказчик – это родитель, который хочет лучшей жизни для своего ребенка и ждет качественных услуг от образования. Тогда рынок оживает: и не важно, будет это полностью государственное предложение или государство решит аутсорсить все, что не потянет само (и это вполне нормальная ситуация).
Но сейчас история другая: в Беларуси к родителю нет доверия, поэтому в школу заходить нельзя, за турникет не соваться и вопросы классному руководителю не задавать.
Перепечатка материалов CityDog.io возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
