Владимир Кишкар (31) демобилизовался 10 лет назад. Ему настолько понравилось служить, что он стал военным блогером. Блог он ведет уже 3 года, за это время набрал чуть больше 3100 подписчиков.
Кто и зачем идет служить в белорусскую армию
– Владимир, почему вы решили пойти в армию?
– Всю жизнь я хотел стать военным. А мой папа всегда советовал мне быть спасателем. Я занимался дзюдо, но из-за сильных нагрузок у меня упало зрение.
По воле отца я все-таки пошел учиться в лицей МЧС. Отучился и пошел в военкомат, чтобы взять документы для поступления в командно-инженерный институт. В военкомате сказали, что из-за проблем со здоровьем ни в какой командно-инженерный институт я не поступлю. А вот в Военную академию будет самое то.
Туда я тоже не поступил – не хватило ровно одного балла. В итоге пошел служить: но не военкомат бегал за мной, а я сам к ним пришел.
– В каких войсках служили?
– Когда шел служить, у меня было право выбора. Я хотел подальше от дома, в какие-нибудь элитные войска.
Мне сказали, что отправляют в Брест, в ВДВ. Спустя две недели после призыва нас отправили в разведку – это было прям супер-супер. Чтобы пойти в разведку, нужно было пройти строгий отбор. Мы сдавали экзамены, физическую подготовку, это было как поступление в какой-то вуз.
Всю службу в ВДВ нам прививали: «ты лучший», «ты лучше остальных подразделений». И у тебя появляется гордость. Если пообщаться с тем, кто отслужил в ВДВ, он скажет много чего положительного о службе. И ни в коем случае не скажет, что он лох. Ему не захочется себя оскорбить.
– Оправдались ли ваши ожидания?
– В 18 лет я горел романтикой, а когда окунулся в реальность, понял, что служба не совсем такая, как показывают в кино.
В фильмах не показывается быт, а он составляет 50% всей службы. Постирать за собой, навести порядок, бордюры покрасить. Помимо этого еще приходится что-то учить. И в какой-то момент ты такой: блин, это не то, о чем я думал.
Во время службы мне иногда хотелось собрать чемоданы и уехать из-за того, что бывало морально сложно; были и абсурдные приказы типа «выкорчевать поваленные деревья». Ломом! Но это же работа для экскаватора! Мне, юноше двадцати лет, казалось: ну как так можно вообще? Офицеру под 30 лет, а отдает такие приказы. И их нужно выполнить.
Про свой блог на YouTube: монтаж и Министерство обороны
– А как решили стать военным блогером?
– Да я не блогер, тем более военный. Для меня это просто как хобби. Мне это интересно. Мне интересно общаться с солдатами, узнавать, как изменилась армия со времен моей службы. И хочу все это преподнести людям.
YouTube-канал веду уже 3 года, начинал вообще с бизнес-формата, но со временем понял, что это не мое.
В части я езжу обычно на сутки. Стараюсь приезжать вечером и на следующий день днем уезжаю.
Для того чтобы было естественно на камеру, я приезжаю в часть специально за день до съемки и говорю, что я такой же солдат, можете меня даже материть. Я не офицер. Я с солдатами ем, сплю.
– Как вы попадаете в части? Через кого ведете переговоры?
− Это все согласовывается с Министерством обороны. Все делается очень быстро, за один день.
– В частях вы снимаете не 24/7 плюс многое вырезаете. А что остается за кадром?
– Во время монтажа я стараюсь, чтобы не было вылизанной картинки. Если грязные полы – значит, грязные. Если у солдата порванные берцы, значит, они должны быть порванными. Тогда это будет честно и интересно.
А вырезаю то, что скучно. Или где много мата: я нахожусь в мужском коллективе, но, когда в трех предложениях 15 матов, это уже зрителю будет неинтересно.
Я пытаюсь показать больше. Многие говорят: «Ты показываешь всю красоту. Где бытовуха?» Так а что там снимать? Снимать, как солдат целый день красит бордюр? Ну, я покажу это за две секунды. Зачем это? Это же и так понятно, что это везде есть. Вот они бегают, моют полы. Я же это показываю и не скрываю этого.
– Отсматривают ли ваши материалы перед публикацией в Министерстве обороны?
– Перед тем как выложить видео на YouTube, его отсматривает все руководство «ВоенТВ» (телекомпания, учрежденная Минобороны. – Ред.), все руководство Министерства, и только потом можно выложить видео.
Мой последний выпуск был без единой корректировки. Но бывали моменты, когда говорили, что нужно что-то убрать.
Например, в одном из выпусков, когда солдаты проснулись, стали обувать берцы, я сказал: «Сейчас они намотают свои портянки – и побежим». Это было в формате шутки, но Министерство сейчас борется с тем, чтобы люди не думали, будто солдаты до сих пор бегают в портянках, поэтому попросили вырезать этот кусок.
– В какие части было сложнее всего попасть?
– Во всех частях все одинаково. Нет никаких сложностей с тем, чтобы туда попасть. Мне всего лишь нужно назвать подразделение, куда я бы хотел попасть, и все. И мне уже говорят, возможно ли это.
Если же мне отказывают, то это никак не связано с тем, что там что-то секретное. Отказ связан с какими-то техническими составляющими. Например, в данный момент у этого подразделения нет никаких боевых выходов, поездок на полигоны. У них обычный быт, который неинтересно снимать.
Как кормят в белорусской армии
– Я был во многих частях. И везде кормят почти одинаково. В роте почетного караула дают чуть больше, чем в других частях. У водолазов мы вообще ели пельмени. Я просто обалдел. Кормят очень классно. По сравнению с тем, когда я служил, это прямо небо и земля.
За 10 лет много чего изменилось. Когда я служил, у нас утром были каша, масло, сосиска. Все полтора года. А тут ничего не повторяется. Вон пельмени давали, макароны, картошку.
У артиллеристов я оставался еще и на обед – он был такой, что с собой можно было завернуть. Когда я служил, нас кормили ужасно. Я после Бреста поехал в Печи учиться на сержанта, там условия были хуже. Кормили, правда, примерно так же, но если в Бресте мы ели из фарфоровой посуды, то в Печах – из алюминиевой. Меня это сильно бесило.
Потом я во второй раз поступал в Военную академию, нас отправили учиться в Суворовское училище. Там так классно кормили. Наверное, как сейчас.
И, когда я приехал в Минск, у меня было ощущение, что я ем в ресторане. У нас были и булочки, и вилки, а не ложки. Пюре было на молоке, а не разлитое по тарелке, как вода. Маменькин сынок, если попадет в армию, может, будет блевать от такой еды. Но я скажу, что кормят не хуже, чем в студенческих столовых, это 100%. Может, даже и лучше.
– В одном из выпусков вы сказали, что вам накладывают порции больше, чем солдатам, потому что на камеру.
Смотрите с 5:44.
– В одном из подразделений, где я был, давали курицу. И мне дали большую ножку. Вообще поварихи не знают заранее, что я приеду в часть. Они меня прямо там спрашивают: «У тебя есть разрешение?» Это единственные люди, которые всегда начинают задавать мне какие-то провокационные вопросы: «Ты че здесь снимаешь? Ты можешь есть или нет?»
Может, повариха увидела, что снимаю, и положила кусок больше. Не исключено такое. А еще солдат, который шел дальше, говорит: «А мне никогда большой кусок не клали». А в следующем выпуске, простебывая эту повариху, говорю, вот я с камерой, поэтому положите мне больше.
– Вы сталкивались с дедовщиной – и в свое время, и сейчас?
– В свое время, когда служил, сталкивался. А во время съемок ярко выраженной дедовщины нет. Может, есть своего рода панибратство, но оно есть во всех коллективах, вплоть до спортивных секций. У них уже есть свой круг общения. И я считаю, что это нормально для коллективов.
– Если бы столкнулись, оставили бы это в сюжете?
– Я оставляю такое в сюжетах. К примеру, у меня есть выпуск о роте почетного караула. Там дедовщина, которую я вижу: это когда, например, молодые солдаты ровняют кровати, а дембеля смотрят и руководят ими. В таком проявлении я дедовщину оставил.
Зачем он делает этот блог
– Зачем вы вообще этим занимаетесь?
– Парня забирают в армию, и он не знает, как себя там проявить. Его забрали и сказали: «Ты будешь связистом», а он, может, всю жизнь хотел гайки крутить или мечтает стрелять.
Или его отправляют в ВДВ, а он не хочет ни бегать, ни прыгать – он хочет, например, компьютером заниматься. И моя задача – рассказать не о видах войск, а о специальностях, чтобы призывники знали, кем они могут стать после армии.
С одной стороны, и ему будет лучше: служба будет не из-под палки. И со стороны службы будет продуктивнее. Не нужно будет его заставлять. И, придя в военкомат, он скажет: «Я хочу быть водолазом». У парня хоть будет интерес. И потом он не придет и не скажет: «Вот, я отсидел полтора года в армии просто так».
А так его забрали, и он сидит просто так. Он ни разу гаечный ключ не держал, а его заставляют поддоны большие собирать. А он, может, хочет на трубе играть или в роте почетного караула с президентом за руку здороваться.
– И что, помогли кому-то?
– Мы очень точно угадали с аудиторией. Это 15–18-летние ребята-призывники. Они следят за моими выпусками, им интересно смотреть. И благодаря моим выпускам они не так боятся идти в армию.
Мне очень много парней пишет в личку, просят дать какие-то советы, спрашивают про армию, про то или иное подразделение. Ребята с нетерпением ждут каждый выпуск.
Мои выпуски смотрят даже девчонки, которые ждут ребят из армии. Им тоже интересно посмотреть, что там происходит. Поэтому думаю, что помогаю.
– А что посоветуете парням, которые не хотят идти служить, в том числе из-за дедовщины?
– Для начала пусть парни разберутся, в каком проявлении они видят дедовщину. Сравнивать, что было 20–30 лет назад и сейчас, глупо, потому что по сравнению с тем временем ее сейчас нет.
Если смотреть на проявление дедовщины в каких-то мелочах, например кто какие обязанности выполняет, так это мужской коллектив.
В любом мужском коллективе будет проявление лидерства. У тех, кто давно служит, больше опыта, они лучше себя чувствуют в этой среде, поэтому они наглее, смелее, доминируют.
Доминирование проявляется по-разному: раздают советы, отдают приказы. Поэтому те, кто не хочет идти в армию только из-за дедовщины или из-за того, что там красят траву и занимаются ерундой, просто наслушались баек из прошлого и ищут различные оправдания, чтобы не идти служить.
Как можно судить о том, чего не знаешь? Реальность очень сильно отличается от тех сказок, которые ходят в народе.
И одна из главных моих задач – показать ребятам, которые боятся идти в армию из-за дедовщины, что не все так, как гласят байки прошлых лет. Возможно, в прошлом было так, но сейчас все по-другому.
Перепечатка материалов CityDog.by возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
Фото: Вика Мехович для CityDog.by.