«На тебя смотрят как на идиотку»: минчане рассказывают, почему вернулись на родину из эмиграции

Впервые в Англию Дарья попала еще студенткой: сопровождала группу детей на отдых по благотворительной программе. Страна девушке понравилась, но о переезде речи не заходило.

– Во время одной из поездок в город Престон, что на Северо-Западе Англии, я познакомилась с молодым долговязым англичанином, в которого мгновенно влюбилась, – с улыбкой вспоминает Даша. – Чувства оказались взаимными, и уже через год мы поженились. Переезд меня не страшил. На тот момент мне был 21 год, и жизнь за границей казалась мне лишь звеном в цепочке веселых приключений. Оформлением визы помогал заниматься муж. Пока я сдавала государственный экзамен в педагогическом, он ходил в посольство и собирал нужные бумажки. Так что диплом дошкольного педагога и визу жены я получила одновременно.

Как прошла адаптация к жизни в новой стране? Легко, ведь я человек общительный и оптимистичный. В первые пару месяцев я разыскала и подружилась с местными «русскими женами» – женщинами из Украины, Беларуси и России, которые вышли замуж за англичан. Знакомство с ними было поначалу большой поддержкой.

– После переезда я сразу начала работать воспитателем в детском саду. Потом, окончив несколько курсов, стала тьютором для детей-аутистов, которые учились в обычных школах, но нуждались в индивидуальной поддержке. В Англии легко учиться: есть множество курсов для взрослых, которые можно посещать параллельно с работой. Многие из них субсидируются работодателями. Так что я соглашалась на все, что мне предлагали. В какой-то момент даже изучала язык урду, так как в школе, где я работала, было много выходцев из Пакистана. Через пару лет подтвердила свой белорусский диплом и получила право преподавать в младших классах школы.

– В личной жизни тем не менее все было очень сложно. До свадьбы мы с мужем практически не знали друг друга. Влюбленность, эмоции – это зашкаливало, а взаимопонимания, общих взглядов и интересов не было. Тут разница менталитетов очень чувствовалась. Ссоры и обиды возникали просто на пустом месте: например, забыла добавить «пожалуйста», когда просила передать соль за столом, или задала слишком личный вопрос приятелю – в глазах англичан я минимум эксцентрична, максимум – хамка, – вспоминает Даша. – В общем, 7 лет мы с мужем сражались в попытках друг друга понять и изменить. Когда я предложила развод, супруг с облегчением согласился.

После развода девушка переехала жить в Лондон. Ей казалось, что в большом городе найти счастье будет проще. Она по-прежнему работала учительницей в школе. Денег хватало и на съем жилья, и на развлечения, и на путешествия. Но нужно было думать, куда двигаться дальше.

– И вот появилась возможность купить льготное жилье. Правда, нужно было пройти что-то типа конкурса, где взвешивались такие факторы, как работа, финансы и даже личностные характеристики. Я как раз отдыхала в Беларуси, когда мне позвонили сообщить, что я прошла конкурс и, как только внесу первый взнос, – квартира моя. И тут на меня накатило осознание того, что моя жизнь в Лондоне как она есть – это навсегда. А условия покупки квартиры не позволяли перепродать ее в ближайшие 10 лет. Я вдруг поняла, что совершенно ничего этого не хочу! Не хочу быть эмигранткой, не хочу быть вечно непонятой, эксцентричной «русской». Осознала, что мне пора домой, к семье и друзьям. И так же, как когда-то решила выйти замуж и эмигрировать, я приняла решение все бросить и начать заново, но уже дома. Друзья и родственники ждали, когда это наваждение пройдет, но оно не прошло. У меня ушло 6 месяцев, чтобы доработать положенный контрактом срок в школе, завершить все дела и после 10 лет жизни в Англии перебраться домой.

– Мне повезло, что родители оставили квартиру в центре, а с моим педагогическим опытом сразу нашлась новая работа в международной школе. Так что новая жизнь быстро вошла в колею. Были, конечно, и сложности: пришлось заново привыкать к бюрократии, к мрачным лицам людей, толкучке в общественном транспорте. Пришлось мириться с тем, что на тебя смотрят как на идиотку, когда ты в 30 лет просишь объяснить, как положить деньги на телефон или заплатить за квартиру. Но у англичан я научилась улыбаться и обнаружила, что это – прекрасное обезоруживающее средство в борьбе с усталыми попутчиками в метро или злыми работниками ЖЭСа.

Прошло 4 года с момента моего возвращения в Беларусь. Я снова замужем. По иронии судьбы замуж меня позвал старинный друг, который громче всех отговаривал меня возвращаться. У нас двое маленьких детей. Иногда я скучаю по Англии: по друзьям, по насыщенной культурной жизни в Лондоне, по дешевой индийской и тайской еде. Но еще ни разу не пожалела о возвращении. В Англии мне всегда хотелось замаскироваться под англичанку, чтобы не распознали мою славянскую внешность и мой, хоть и незначительный, акцент. В Минске я снова могу быть собой, ведь я дома, – с гордостью говорит Дарья.

Будучи третьекурсником, Александр отправился в Америку по студенческой программе по обмену. И ему настолько там понравилось, что обратно в Минск он приехал к родителям в гости только через семь лет. На тот момент у него уже был свой ресторан и большие планы на дальнейшую жизнь в Америке.

– Первый год был самым сложным. Я работал официантом по 14 часов в день, ходил на курсы английского, но не мог купить себе даже хорошие ботинки: Нью-Йорк – дорогой город. Тем не менее у меня никогда и в мыслях не было вернуться обратно. Да, было сложно, порой хотелось плакать, и я частенько в режиме онлайн через спутниковую систему наблюдал за Минском – родные улицы, места. Через девять месяцев жестокой работы я отправился в Северную Каролину. Там я уже работал маляром, и после нескольких месяцев добросовестной работы мои доходы стали расти. За семь лет жизни в Америке я сменил несколько профессий – от мойщика посуды и официанта до строителя. Переезжал в разные города, но мне определенно нравились Штаты. Разницы в менталитете особой не ощущалось, но все зависело от места жительства. В местах, где жили люди победнее и попроще, а-ля «местные крестьяне», к приезжим относятся так, будто они отнимают чужой хлеб и рабочие места. В цивилизованном обществе такого не было. Я даже от акцента избавился: многие думали, что я просто из другого штата. Хотя по поводу открытости есть один пример: когда я там выгуливал свою собаку, каждый прохожий норовил подойти и погладить ее, обменяться со мной парой фраз. В Минске я такого не наблюдал.

Самой прибыльной оказалась работа официанта – потому что к этой профессии там другое отношение, особенно если это неплохой ресторан. Сейчас я наблюдаю за обслуживанием в минских ресторанах и понимаю: все совершенно не так, как должно быть. В Америке официанты направляют гостей, рекомендуют и ведут диалог, и, чем лучше ты сработал, тем больше получишь, вплоть до 250 долларов за день. А в Минске ко мне подходит официант, спрашивает: «Вы готовы?», и у меня тут же возникает встречный вопрос: «К чему?»

В 2007 году Александр открыл в Америке свой ресторан, через какое-то время – еще кафе, и его годовой доход возрос с 25 000 до 180 000 долларов.

– Когда живешь среди богатых и обеспеченных людей, начинаешь стремиться к такому же успеху. Поэтому я понимал, что со временем хочу получать пассивный доход, не думая о том, что, если я заболею и не выйду на работу, у меня тут же закончатся средства. Для того чтобы открыть ресторан, мне не нужен был огромный капитал: я просто разработал идею, правильно расписал бизнес-план и обратился к нужным людям с деньгами…

– Почему после 13 лет жизни  в Америке вы решили вернуться на родину?

– Все очень просто – любовь. Я познакомился со своей женой через интернет, а через год мы поженились. И теперь мы всей семьей живем в Минске. Тем не менее Беларусь для меня сейчас – очень выгодная страна в плане построения бизнеса. Здесь практически нет конкуренции, потому что большинство кафе и ресторанов ничем не отличается друг от друга. У меня много идей и планов, и в Минске я смогу их реализовать. Но Америку я не забыл: этой зимой мы с женой навестим американских друзей и, думаю, будем периодически туда наведываться.

В 1996 году Игорю было 13 лет. Страна переживала не лучшие времена. Отец Игоря – спортсмен. Профессия и в те годы была в почете, но только не в материальном. Поэтому родители решили уехать жить в Швецию, причем навсегда.

– Насколько я помню, уезжали мы легко, ведь я тогда был ребенком и не сильно задумывался над юридическими сложностями. На то время под Стокгольмом жили друзья и дальние родственники моих родителей – какая-никакая, но помощь. Хотя страна, в которую мы ехали, и без того идеал социального государства, – улыбается Игорь. – По приезде мы получили социальное жилье, папа был тренером по легкой атлетике и спортивному ориентированию. На самом деле спортивное ориентирование в этой стране развито намного лучше, чем у нас, а про девяностые вообще можно не говорить. Этот вид спорта там даже в школе преподают. Мама стабильной работы не имела, постоянно была на каких-то подработках. А я пошел в школу, и в первый год меня определили в класс смешанного типа, где были иммигранты и шведские дети. А уже на следующий учебный год я поступил в обычный класс и прекрасно общался со своими сверстниками.

Особых сложностей Игорь припомнить не может, были какие-то мелкие переживания в самом начале, но в том юном возрасте перемены давались легко: парень схватывал язык моментом, школьная программа проще нашей. А в материальном плане – государство лучший помощник.

– Мы жили под Стокгольмом и сменили несколько маленьких городков, по каким-то бытовым условиям – ничего серьезного. Но, конечно, стоит взять в расчет прошлую иммиграционную политику, которая была куда лояльнее нынешней. Хотя и сейчас многие мечтают уехать в ту же Швецию, где можно прожить на одно пособие. Да и менталитет – словами не описать, я даже белорусского больше боюсь (смеется). Помню, как мы с папой сидели и пили чай на веранде, а проходящие мимо совершенно незнакомые горожане, улыбаясь, приветствовали нас. Это для них норма.

Особый контраст в разнице менталитетов Игорь смог прочувствовать лишь вернувшись в Минск: на улыбающегося всем парня смотрели как на не совсем здорового. Ко многому пришлось привыкать заново, даже «проживать» повторно то, что было когда-то в Швеции: моду, музыкальные направления, субкультурные приоритеты и прочие мелочи, из которых складывается жизнь.

– Отец моей матери, то есть мой дедушка, сильно заболел, еще когда мы жили за границей. И маме эмоционально пришлось через многое пройти, расстояние давало о себе знать. Она не могла ему так сильно помочь, как хотела бы. И, когда мой дедушка умер, после четырех лет жизни в Швеции сначала в Минск уехала мама, а затем и мы с отцом.

По приезде домой юноша испытал шок от ржавых троллейбусов, разбитых дорог и совершенно другой реальности. Ему пришлось наверстывать пропущенный школьный материал: по его словам, постсоветское школьное образование дает те знания, которые в Швеции преподают в колледжах и вузах. При помощи репетиторов и усиленных занятий Игорь смог быстро войти в новое русло. Хотя и он, и родители с теплотой вспоминают годы жизни под Стокгольмом.

В апреле 2009 года Алена уехала жить в Украину к своему жениху. На тот момент ей было 24 года. Планы по переезду строились не то чтобы надолго, а даже навсегда.

– Принять решение оказалось нелегко, но это скорее потому, что в Минске жил младший брат и было тяжело оставить его одного. Позже я пыталась решить вопрос с его переездом, но с возрастом у него появились свои приоритеты в жизни, поэтому он отказался. 

В Киев я приехала по трехмесячной туристической визе и все это время отдыхала. Затем оформила регистрацию и пару месяцев работала швеей. А в декабре мы с моим молодым человеком поженились. Мне нравилось жить в Украине, потому что это более свободная страна и там больше возможностей реализовать себя. Языковой барьер чувствовался, но только первое время. Украинский язык похож на белорусский, и уже через полгода я не только прекрасно понимала, что мне говорят, но и могла общаться. Так получилось, что до сих пор украинский я знаю лучше, чем белорусский, – смеется девушка. – Украинцы мне сразу понравились.

Сложности у девушки возникали только с официальным трудоустройством: она не могла работать, пока не получит вид на жительство. Но оказалось, многие приезжие работают нелегально, так же поступила и Алена. В марте 2010 года она устроилась барменом. Опыт у нее был: в свое время еще в Минске девушка успела поработать в этой сфере несколько лет.

– В 2011 году у нас с мужем начались разлады, а в 2012-м мы развелись. С момента развода я жила отдельно, снимала квартиру с друзьями. Было нелегко, на работе часто задерживали зарплату. В сентябре 2013 года мне начал писать мой давний знакомый из Минска. Он жил и работал на тот момент в Москве и собирался приехать на курсы в Киев. Я предложила сэкономить на жилье и остановиться у меня. Он приехал в начале октября. У нас возникли чувства к друг другу, и уже в конце октября я переехала к нему в Москву. Но, в отличие от Киева, Москву я невзлюбила в первый же месяц пребывания. Там я снова занялась швейным делом – работала на пошиве ростовых кукол. Шить я люблю с детства, и работа мне нравилась. Так мы прожили чуть больше года. Потом грянул кризис, и мы оба решили вернуться на родину.

Возвращаться было приятно. Основной плюс был в том, что с братом мы сможем видеться чаще. Вернувшись домой, я продолжила шить и готовилась к свадьбе – она состоялась в конце июля этого года.

В общей сложности Алена прожила в Украине четыре с половиной года, успела полюбить эту страну и уже скучает. По ее словам, в Минске «все как-то одинаково, ничего не меняется». И поэтому девушка планирует сменить еще не одно место жительства.