«В центре города строят как-то недальновидно». Архитектор о нынешнем градостроительстве, архитектурном образовании и зарубежных стажировках

Александр Трусов – белорусский архитектор, который в 1986 году окончил архитектурный факультет БНТУ, а в 1989-м уехал стажироваться в Лондон в студию Foster associates; член Союза дизайнеров и Союза архитекторов. Сегодня Александр является одним из учредителей студии «Четвертый квартал», которая занимается проектированием частного жилья, офисов, реконструкцией и разработкой дизайна интерьеров.

– Расскажите, есть ли шанс у белорусских архитекторов реализовать свой потенциал в городе, где строят только панельки?

– Да. Но только в частном секторе. Если у архитектора есть амбиции сделать интересный проект и «удивить мир», то не стоит идти в нынешнее градостроительство. Сейчас очень много строят в частном секторе, но и там не все так гладко. Если проехать по частным застройкам, то понятно, что культурный уровень белорусов довольно высокий – все дома хорошо спроектированы и выглядят аккуратно, – но строят и красят их кто во что горазд, поскольку опираются на свой среднестатистический «розум».

Тем не менее наши поселки можно сравнить с западными. Единственное, в западных странах есть требование к сохранению цветовой стилистики и государство обеспечивает хороший уровень благоустройства. В результате получается цельный поселок, который обрастает зеленью, – получается гармонично. У нас же никто не запрещает красить дом в ярко-зеленый, а рядом поставить такой же желтый. То есть по отдельности мы строим хорошо, но целостности нет. Визуальные агрессоры портят всю картину.

– А влияет ли наша архитектурная школа на то, что сейчас строят в Минске?

– Нет! Архитектурное образование на это никак не влияет. Архитекторы – это творцы во всем. В БНТУ учат проектировать все: от остановки до целых микрорайонов. А дальше уже как жизнь повернет – кто-то попадает в Минскпроект и проектирует панельные дома, кого-то заносит в интерьеры, кто-то проектирует мебель, а кому-то судьба даст спроектировать небоскреб. Тут еще стоит понимать, что панельное домостроение – это машина. Ты либо к ней приспосабливаешься, либо тебя выкидывает за ненадобностью. Ведь на сегодняшний день панельки – самый дешевый и доступный вид жилья. Они удовлетворяют все базовые потребности человека. Простыми словами, обладают всеми достоинствами, кроме эстетики.

– За последние 20 лет, конечно, произошли изменения. Дома начали красить, делать им какие-то надстройки, «тюнинг» фасадов. Теперь, проезжая по МКАДу, ты видишь, что все, в общем-то, довольно неплохо, но, когда заходишь внутрь, оказываешься в колодце двора с обезличенными подъездами и парковкой на всю территорию. Не знаю, кто и что с этим может сделать. Пока это наш путь развития – я не говорю, что он хороший, но он доминирующий.

Справедливости ради стоит сказать, что минские «панельки» еще вполне ничего. В Европе тоже существует социальное жилье. Оно немного другое и иногда выглядит менее благоустроенно из-за граффити разных мастей. В общем, я думаю, панельные дома мы строить не перестанем. Они будут становиться более «дизайнерскими» и, мне кажется, более высотными. Посмотрите на Москву. Там 18 этажей – это норма, а мы с вами девятиэтажками страдаем.

Похожая проблема была с хрущевками. Они построены так, что ни одну перегородку не снесешь, и поэтому такие дома очень трудно поддаются реконструкции. В Москве, например, был прецедент – «Черемушки» взорвали, потому что дешевле построить что-то новое, чем вкладываться в реконструкцию хрущевок. Панельные дома такая участь не ждет – их построено так много, что этот жилой фонд будет постоянно обновляться, занимать все больше земель, в угоду обеспечения кровом. Но эстетической, масштабной среды там не предполагается.

А вообще городским властям пора искать альтернативу в области бюджетного строительства. Ведь строят же в Голландии маленькие недорогие социальные таунхаусы, в Германии – малоквартирные дома, во Франции социальное жилье формируют в ансамбли, в Америке и Испании, опять-таки, таунхаусы. И это уже другой уровень жизни.

– А как насчет центра города?

– В центре строят как-то недальновидно. Не получается ансамблей. Есть десяток зданий, которые соответствуют международным стандартам, а остальное – не впечатляющая ерунда. Об имидже города заботятся как-то избирательно.

Минску не хватает хлесткости. Мне очень нравится высотка возле магазина «Алеся» на Немиге. Первый небоскреб в городе. По меркам небоскребов здание невысокое, но оно великолепно пропорционировано. А кто против гостиницы Renaissance? Супер же здание. Все по проспекту Дзержинского должны быть такими. А посмотрите на Falcon на проспекте Победителей. Абсолютно европейское, современное здание, а напротив него стоит что-то невразумительное.

Тут еще стоит сказать по поводу мест, где строят. Раньше в городе был институт городского архитектурного совета, но его значимость понизилась. Теперь профессионалы отстранены от обсуждения, где и как может стоять новое здание. А коллегиальное мнение, как правило, точнее приватного. Есть исключения, но их мало.

– Куда уходят работать архитекторы, которые не хотят участвовать в такой застройке города?

– Во-первых, туда не зовут. Призывает судьба. В сферы, смежные с искусством. Парни открывают свои строительные бригады, делают мебель. Девушки идут представительствовать в салоны. Многие фрилансят. Кто-то работает в монументальных живописных мастерских, кто-то занимается витражами. Кому что любо! Но все равно – это смежные с искусством профессии.

Как правило, в профессии остаются от 5 до 10 % выпускников. Это люди, которые не могут без архитектуры жить. Почему так мало? Потому что архитектура – это очень сложная профессия. Она связана и с маркетингом, и с большими инвестициями, кроме того, с техническими знаниями, эстетика – само собой разумеется. Везде нужно ориентироваться и в каждой специальности знать хотя бы основы. Поэтому остаются только те, кому это действительно интересно. Тем более, профессия эта не шибко хлебная, а реально трудовая. Все архитекторы зарабатывают абсолютно честные деньги. Если архитектор состоятельный человек, то это значит, что он как минимум трудолюбив, удачен и талантлив.

Лет 30 назад, когда я учился, у нас получались очень любопытные выпуски. Михаил Тумеля – очень талантливый человек – ушел в мультипликацию и придумал «Пацу-Вацу», Михаил Беленштейн попал в волну массовой миграции и стал соавтором мультфильма «История игрушек» студии Pixar, кто-то пошел водить троллейбус и прекрасно себя чувствовал, Дмитрий Строцев пишет стихи, а Сергей Вечер стал художником. Это я все к тому, что архитектура – базовое образование для искусства. Ты обязан уметь рисовать, обладать пространственным мышлением. Это такое же базовое образование, как в точных науках физика. Если ты закончил физфак, то тебе море по колено. К примеру, выпускники физфака одни из лучших бизнесменов, которых я встречал.

– А чем белорусская архитектурная школа отличается от западной?

– В западной системе я не учился, только наблюдал за ней, но за то время понял, что мы можем тягаться. Нашего образования достаточно для того, чтобы быть востребованными на Западе. Правда, образование следует подтверждать. В 1989 году я попал на стажировку в Лондон и справлялся со всеми поставленными задачами. Более того, моим преимуществом было то, что я умел рисовать после художественной школы, и это было оценено.

В то время в Лондоне мне удалось побывать в Школе архитектурной ассоциации. Это, на мой взгляд, наиболее «крутая» школа в архитектурной профессии. Там обучаются группы по 10 человек. В аудиториях полная свобода творчества! Сварочные аппараты, станки, мольберты, макеты, скульптуры, кульманы, компьютеры – и все это, чтобы проверять чертежи практикой. Удивил предмет, целью которого было реализовать деталь архитектуры, запроектированную на предыдущем курсе, в масштабе один к одному. Вот тут-то и проявляется связь рук с головой.

Одно дело нарисовать проект на бумаге и совсем другое, когда ты понимаешь, что и как должно выглядеть вживую. Я бы очень хотел ввести такой курс у нас на архитектурном факультете, но нужны большие материальные вложения и понимание ректората. Там это все предоставляет школа, но при этом образование стоит больших денег. На Западе ведь люди не платят за образование, а инвестируют в него.

Похожая система действует у нас в Академии искусств. Там группы формируются по 5-7 человек, и получается такая своеобразная семья. У каждого в аудитории есть свой угол, каждый сам формирует свое рабочее место. Это очень правильный подход, который стоило бы применять и на архитектурном факультете. Сейчас же там группы по 25-28 человек, а это сравнимо с целым школьным классом.

Если честно, я не понимаю, зачем стране 140 архитекторов в год. Достаточно группы архитекторов в 10 человек, но чтобы это были очень тщательно отобранные студенты! Соподчиненность техническим вузам нивелирует творцов.

– А как проводить такой отбор?

– Тут нужно понимать, что на архитектурный факультет просто так после школы не поступить. Во-первых, кроме ЦТ нужно сдавать два рисунка и тест на пространственное мышление, композицию, черчение. К такому специально готовятся либо идут после колледжа, художественной школы, подготовительного отделения. Потом уже талант студента развивается в процессе обучения. На нашем архитектурном факультете очень много художественных предметов, и это прекрасно.

– А подошла бы нам западная школа архитектуры?

– Я бы не стал менять нашу систему, хоть она и несовершенна. Эта система основана на традициях советской и постсоветской архитектуры. У нас хорошая база, и ее нужно улучшать. И ее улучшают. Например, на факультете архитектурного дизайна Анна Литвинова совершенствует эту систему тем, что приглашает преподавать практиков. И вот этого реально не хватает.

– Тогда вопрос: стоит ли белорусским архитекторам ездить на стажировки в европейские и американские студии?

– Обязательно. Со стажировками приходит понимание того, как все устроено. Затем осознание, где мы и какую часть мирового сообщества занимаем. Другое дело, что после стажировок непонятно, как накопленные знания применять у нас в стране. Они, увы, часто остаются невостребованными.

Мне кажется, что государство не на все 100 % использует потенциал своих архитекторов. Мы по-прежнему верим в западных профессионалов, но их приход сюда чреват последствиями. Нет проблем купить западную идею, но архитектура – это материализация идеи. Человек, который следит за этой материализацией, ежедневно корректирует стройку и подбирает материалы, как правило местный. Не поедет западный архитектор к нам жить. То есть получается так, что идея вроде бы одна, а результат совсем другой. Отсюда вопрос, почему бы не дать разрабатывать эти проекты белорусским архитекторам? У нас есть очень талантливые и способные профессионалы с широким кругозором, знающие всю систему изнутри. Но заказчики продолжают верить в западников. Вероятно, они не разделяют термин «самоидентификация», и это тема для отдельного разговора.

– А уезжают ли белорусские архитекторы работать в Европу?

– Это зависит от патриотизма. Если человек думает, что там ему будет лучше, то он уезжает при первой возможности. Но на Западе тоже не сахар, тоже придется работать, и гораздо больше. А самое главное – нас там никто не ждет. Я видел очень много, был на Западе много раз и могу сказать, что у нас все не так уж плохо. Раньше ведь люди ехали на Запад за хорошей жизнью, за «колбасой». Сегодня, я вам скажу честно, выбор колбасы в минских супермаркетах ничем не отличается от лондонского ассортимента. А вот о качестве поговорим в следующий раз…