О профессии адвоката мы знаем в основном из кино: общение с преступниками, сбор доказательств, слежка, речи в суде. «На самом деле интересного в ней много, но и страшного не меньше», – говорит адвокат с 15-летним стажем Снежана Головенчик.
Со Снежаной мы встречаемся ранним утром в кафе-кондитерской. Садимся за «кукольный» столик, нам приносят кофе в маленьких цветастых чашках. Через несколько минут очарование места пропадет, и, открыв рот, я буду слушать истории о наркоманах, ломках, убийствах и других шокирующих вещах, которые для моей собеседницы – просто издержки профессии.
«Отчетливо помню свое первое дело»
– Я не собиралась быть адвокатом с детства, не смотрела с упоением криминальные сериалы. Но, поступив на юридический, не разочаровалась. Только с конкретным направлением никак не могла определиться: поначалу хотела пойти в прокуратуру. Всё расставила на свои места преддипломная практика и первый опыт в качестве помощницы адвоката.
Каждый день я посещала судебные заседания и помогала руководителю: писала проект речи защитника, конспектировала ход судебного процесса. Так было и в тот день, когда на скамье подсудимых было 10 человек. Обвиняли их в серьезном разбойном нападении по предварительному сговору. Как я считаю, во многом благодаря помощи адвоката наказание для них в итоге было справедливым. Такой опыт был для меня полезным, дал первое впечатление о том, что такое масштабное дело.
Еще одним основанием пойти в адвокатуру стало общение с преподавателем в университете, который очень интересно читал лекции, рассказывал о своем опыте. Истории эти были где-то захватывающие и серьезные, а где-то с долей юмора.
По окончании университета меня ждало распределение. Я не стала пускать все на самотек и нашла место сама. Это был маленький провинциальный городок в Гомельской области, где я и провела семь первых лет своей адвокатской карьеры. Работала в местной юридической консультации, и дела мне попадались разные. Но – наверное, как и любой мой коллега – отчетливо помню свое первое дело. Юношу обвиняли в незаконном приобретении и хранении наркотиков. Он сразу же полностью признал свою вину, вопрос был только в наказании. Я тогда постаралась найти все возможные смягчающие обстоятельства по делу. По приговору суд назначил ему наказание в виде 3 месяцев ареста, при этом 2 месяца, проведенных под стражей, ему уже зачли в срок. Все остались довольны таким результатом. Надеюсь, у этого сейчас уже взрослого мужчины все сложилось хорошо.
В то время этот городок был печально известен преступлениями, связанными с незаконным оборотом наркотиков. И очень много дел, по которым я работала, касались именно этой сферы. Часто мои подзащитные были наркозависимыми. Тяжело ли было найти с ними общий язык? Нет, разве что в первые дни после задержания. Как правило, у них была сильная ломка, они очень страдали физически и морально. Я в таких случаях старалась контактировать с их родственниками, сообщала им о том, какие необходимо передать медикаменты, чтобы облегчить страдания. Сложнее было, если семья отворачивалась от них. В такой ситуации любому человеку нужна поддержка, а зависимому тем более.
Но, несмотря ни на что, никто из них не сдавался. Все надеялись на гуманное наказание и хотели жить дальше. Я всегда считала, что к таким людям нужно относиться с сочувствием и пониманием, они больны и нуждаются в лечении.
«Спасителя или ангела преступники во мне не видят»
– Для меня любое дело всегда было и остается интересным. Ведь все это личная жизнь людей со своими радостями и горестями. Обращение к адвокату чаще всего связано с проблемой, которую нужно решить, и ты в любом случае не можешь остаться абсолютно равнодушным. Спасителя или ангела подзащитные во мне не видят, да и я не убеждаю их в обратном. Просто объясняю, что пришла для того, чтобы защищать, и что в любом случае буду на их стороне.
Самое главное в профессии адвоката – коммуникабельность. Нужно создать доверительные отношения с клиентом, спокойно побеседовать, получить всю необходимую информацию. В работе помогает умение относиться ко всему оптимистично. Доброжелательная обстановка помогает беседе, помогает подзащитному раскрепоститься. Иногда нужно применить и психологические навыки: помочь человеку принять как данность то, что произошло, показать, что нужно не отчаиваться, вставать и идти дальше.
Кстати, всего один раз у меня была ситуация, когда подзащитный отказался назвать мотивы своего преступления. Он покушался на убийство знакомых в квартире без каких-либо на то причин. Почему парень это сделал, ни в ходе следствия, ни в ходе судебного разбирательства он так и не сказал, хотя вину свою признал полностью. Он − обычный человек, раньше к уголовной ответственности не привлекался, на момент нападения в состоянии алкогольного опьянения не был. А почему он закрылся в себе и просто принял все как данность, я так и не поняла.
Вообще, в моей практике было много случаев, когда человек признавал свою вину. В этом случае моя задача – убедиться в том, что подзащитный не оговаривает себя. Адвокату нужно приложить все усилия, чтобы был вынесен оправдательный приговор, если очевидно, что человек решил «взять вину на себя», когда на самом деле невиновен.
«При общении с грабителями и убийцами я не чувствую к ним ничего»
– Конечно, будучи молодой и впечатлительной, тяжело оставаться спокойной и без эмоций, рационально ко всему подходить. Особенно когда приходилось сталкиваться с жестокостью. Одно такое дело просто перевернуло мой внутренний мир и очень хорошо запомнилось. В одной деревне было совершено очень жестокое убийство. Муж сильно приревновал свою жену, истязал ее около суток, после чего она умерла в муках. Увечья на ее теле были настолько тяжелыми и ужасными, что даже вспоминать об этом больно. Вину свою он признал и даже не пытался просить о смягчении наказания. И мне нужно было его защищать и просить суд о снисхождении.
А я тогда не могла найти себе места от сострадания к жертве. Когда понимаешь, что такие ужасы происходят не в кино и не где-то далеко, а здесь, рядом с тобой, и что ты теоретически можешь оказаться на месте той женщины, становится жутко. Я долго раздумывала над этой ситуацией и, когда разбиралась в деле, узнала, что этот мужчина уже давно избивал жену. А она терпела и даже не пыталась куда-то обратиться или уйти от него. Это, возможно, и привело к трагедии. Нет, конечно, я не оправдываю мужчину и не виню ту женщину. Просто очевидно, что такого страшного исхода можно было избежать.
Сейчас при общении с грабителями и убийцами я не чувствую к ним ничего. Это все благодаря многолетнему опыту. Просто понимаю, что делаю свою работу, что так надо. Зачастую появляется чувство сострадания к таким людям. Ведь не все убийства совершаются обдуманно, запланированно и хладнокровно. Когда человек был под воздействием какой-то психотравмирующей ситуации, под влиянием эмоций и сам до сих пор не понял, как такое с ним могло произойти, то понимаешь, что, возможно, он и не хотел такого исхода. И сейчас от этого он мучится и страдает.
Страшно ли мне общаться с преступниками? Нет, не страшно. Люди, которых обвиняют в совершении особо тяжких преступлений, чаще всего находятся под стражей в СИЗО. Разговор с клиентом всегда проходит в кабинете, где снаружи есть охрана и ведется видеонаблюдение. Да и вообще, какой смысл этому человеку на тебя нападать? Когда идешь на встречу с подзащитным, ты сосредотачиваешься на выполнении своей работы, где чувству страха нет места.
Во время сбора доказательств часто приходится изучать, анализировать документы. Но работа у нас не бумажная, отнюдь. Клиент может по моей просьбе и самостоятельно собирать какие-то документы. Адвокат же может делать запросы, запрашивать мнение специалистов. Часто на практике мы сталкиваемся со скрытым ведением аудио- и видеосъемки. Да, это допустимо, но только когда речь идет об уголовном деле. Например, в рамках проведения оперативно-розыскных мероприятий.
Одно из доказательств, с которым интересно иметь дело, – следственный эксперимент. Его проводят для проверки и уточнения данных, имеющих значение для дела. Для этого следователь либо суд выезжают на место происшествия и полностью, вплоть до мелких деталей, воспроизводят действия, обстановку и другие обстоятельства определенного события. Очень часто следственные эксперименты проводят по уголовным делам, связанным с ДТП. Что касается моей практики, помню, как мы с коллегами защищали ребят, обвиняемых в совершении хулиганских действий. Обвинение заключалось в том, что якобы они напали на компанию молодых людей и без причины их избили. А наши подзащитные изначально утверждали, что они были ни в чем не виноваты. Чтобы разобраться в таком сложном деле, суд назначил следственный эксперимент. В результате удалось разобраться, кто действительно напал первым, а кто просто оборонялся. И наших клиентов оправдали.
«Люди насмотрелись постановочных передач о работе суда»
– С 2008 года я работала судьей. Сказать, что стало проще, я не могу ни в коем случае. Здесь тоже были свои нюансы и сложности.
Специализировалась я на рассмотрении гражданских дел. Уголовные если и были, то немногочисленные и несложные. Самые неоднозначные гражданские дела – о разрешении земельных споров, разделе наследственного имущества, разделе имущества, нажитого супругами. Отдельно можно выделить трудовые споры. Пришлось столкнуться с десятками случаев, когда работников незаконно увольняли и суд восстанавливал их на работе, взыскивал средний заработок за время вынужденного прогула, компенсацию морального вреда. Кстати, в большинстве таких дел очень часто все решалось в пользу истца. Сейчас работники все-таки стали более активно отстаивать свои трудовые права, и это очень хорошая тенденция.
В зале суда периодически бывали ситуации, когда стороны начинали конфликтовать. Иногда даже доходило до проявления неуважения к суду, то есть и ко мне лично. Мне кажется, люди слишком насмотрелись постановочных передач о работе судов, где якобы стороны могут вести себя развязно, кричать, ругаться, устраивать конфликты прямо во время разбирательства. На самом деле это неправильно, нужно разграничивать реальную жизнь и постановочное шоу.
Но и здесь есть исключения. Участие в судебном разбирательстве – это стрессовая ситуация, и на нее каждый может реагировать по-своему. Нужно к этому относиться с пониманием, но при этом разъяснять участникам процесса, что следует соблюдать порядок судебного заседания. Случалось и наоборот: люди плакали прямо во время заседания. Причем и женщины, и мужчины. Но, я уверена, это не для того, чтобы меня разжалобить. Некоторые действительно переживают и раскаиваются. Как правило, это были те, кого впервые привлекали к уголовной ответственности. Если честно, на такое смотреть было очень тяжело.
«Минчане более сдержанны»
– После пяти лет судейской практики я вернулась в Минск и устроилась в адвокатское бюро, а затем в юридическую консультацию. Если сравнивать с прежним местом работы, то, как правило, для Минска характерны обращения по экономическим делам, вопросы жилищного и семейного права: развод, алименты, установление порядка общения с детьми, лишение родительских прав – всегда остаются актуальными. Часто споры возникают с матерями, которые ограничивают общение ребенка с отцом. В таких ситуациях порой бывает просто невозможно сдержать слезы. Особенно когда маленькое десятилетнее чадо спрашивают в суде, с кем он хочет остаться и почему. Я стараюсь к этому относиться спокойно и поставить себя, в первую очередь, на место этого самого ребенка. Здесь эмоции как нигде, наверное, зашкаливают и могут сыграть только во вред.
Вообще, Минск особенно не отличается от провинции в плане категорий преступлений. Если говорить о людях, то живущие на периферии как-то по-житейски, рассудительно подходят к проблеме. В отличие от минчан, они часто обращаются за разрешением земельных споров. Минчане более сдержанны, у них, как правило, уже есть своя позиция по делу, поскольку раньше они уже обращались к источникам интернета, консультировались у юристов.
«Ты уже не можешь просто пройти мимо»
– Конечно, я чувствую на себе влияние профессии. Зная законы, ты можешь помочь в разрешении юридических проблем как другим, так и себе. Особенно это касается защиты прав потребителей. Мне несколько раз продавали некачественный товар, и я решала вопрос с возвратом денег за него без каких-либо проблем, не доводя дело до суда. Конечно, появляется и обостренное чувство справедливости. Частенько стараюсь помочь людям на улице разобраться в конфликтной бытовой ситуации. Ты уже не можешь просто пройти мимо, хочется доказать людям, что все можно решить без споров и упреков. Кстати, как ни странно, на это реагируют нормально, меня еще не посылали «куда подальше» с моей помощью.
С годами меняется и характер. Ты начинаешь мыслить по-другому, более рационально. Хотя я, кстати говоря, очень впечатлительный и эмоциональный человек. Опыт позволяет мне реагировать спокойно, смотреть на все более обдуманно и нормально относиться к вещам и людям, которых все обычно боятся и опасаются.
«Давно не делю людей на плохих и хороших»
– Мне кажется, профессия адвоката похожа на работу врача. Мы тоже помогаем пациенту, несмотря на его прошлое, на содеянное им. Я по собственному опыту вижу, что в любом деле можно найти смягчающие вину обстоятельства. Может быть, человек не такой уж жестокий и безжалостный, может, просто что-то его подвигло на этот поступок? Возможно, всему виной конфликтная ситуация, которой не удалось избежать. Сначала нужно определить причину такого поведения, мотивы.
Даже если вина человека полностью доказана, нужно искать в нем положительные качества и стараться помочь, чтобы назначенное ему наказание было справедливым. Иногда бывает и так, что еще до суда человек сам себя «наказал» тем, что находится под стражей или под домашним арестом, его действия получили огласку и осуждение в обществе. Он страдает от того, что ему стыдно за свой поступок. И совесть здесь лучше любого приговора.
Перепечатка материалов CityDog.by возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
Фото: pixabay.com, из архива героини.