Если вы все еще закрываете глаза на насилие в семье и убеждаете себя, что живете в здоровых отношения, прочтите этот монолог. Ничего не напоминает?
«Постоянно пытаться исправить что-то в себе – бесполезное занятие: партнер-абьюзер не может быть доволен в принципе»
– Окончательное понимание, что это насилие, пришло ко мне спустя 7 лет совместной жизни, – рассказывает наша героиня, которая попросила сохранить ее анонимность. – До этого было несколько месяцев некой «ломки», по ощущениям – повторение переходного возраста. Я не отвечала на звонки близких, друзей. Не хотелось общаться ни с кем: радовали только дети.
Тогда я решила пойти на консультацию к психологу. Большую часть времени я рыдала: хватило пары вопросов, чтобы я посмотрела на наши отношения именно с точки зрения насилия. И тогда все сомнения отпали: оказалось, я жила в моральном, финансовом и эмоциональном насилии постоянно.
Почему так долго? Я искренне любила его. С самого начала отношений видела в нем свой идеал, полностью доверилась и была уверена, что он наверняка все знает лучше меня. И, конечно, я оправдывала любое его поведение – например, кризисом среднего возраста.
Я считала, что мы отличная пара, но мне нужно где-то что-то исправить в себе. И я это постоянно делала. Но это бесполезное занятие: партнер-абьюзер не может быть доволен в принципе.
«Он использовал “качели”: искусственное приближение и отдаление»
Он очень тонко и поэтапно манипулировал мной. Думаю, что началом было снижение моей самооценки и прививание чувства вины. Дальше – больше: я была виновата уже и в ухудшении его здоровья, и в кризисе экономическом.
Он использовал «качели»: искусственное приближение и отдаление.
К примеру, мы ссоримся, он забирает у меня ключи от дома, дает мне два дня на сборы, игнорирует любые попытки поговорить и прояснить, в чем вообще дело, и выставляет меня на улицу. Проходит время – он смягчается, мы миримся. И это всегда преподносилось так, будто виновата только я и меня нужно проучить.
Часто ссоры были просто на ровном месте. Был случай, когда мне нужно было уехать в другой город по делам. Я уехала со старшим сыном. Мы возвращались на автобусе – при посадке я позвонила мужу и сообщила об этом. Он попросил уточнить время прибытия у водителя. Я сказала: «Хорошо», – и положила трубку. Сходила уточнила, но дозвониться мужу уже не смогла.
Четыре часа в пути, а он не отвечает на мои звонки. Потом долгое ожидание на вокзале. У меня тяжелая сумка, ребенок и комок в горле. Он все-таки приехал. Долго орал на меня. Оказалось, его разозлило то, что я положила трубку, когда он спрашивал о времени прибытия.
«Однажды я получила по уху – это был косой удар ладонью. Был случай, когда он схватил меня за волосы»
Он бывший сотрудник силовых структур. К тому же перфекционист. И все наказания детей были похожи на допросы.
Дети боятся его. Он бил их ремнем, мог дать подзатыльник. Однажды и я получила по уху – это был косой удар ладонью. Был случай, когда он схватил меня за волосы. Это была одна из последних ссор.
Попытки уйти были только после осознания, с кем я живу. До этого только он выгонял меня и ребенка. Это было достаточно частое явление. Иногда он мог просто сказать: «Ты со мной мало разговариваешь», – и это было поводом разойтись.
Впервые он заявил, что не хочет со мной жить, когда нашему сыну было 8 месяцев. При этом он твердо сказал, что ребенок останется с ним!
Сейчас я понимаю, что нужно было встать и уйти, но я растерялась и испугалась. Испугалась его связей, что он может действительно отобрать сына. Я знаю, что есть милиция, что можно обратиться в суд. Но! У меня нет доверия к этим органам на 100% – тем более, я понимаю, что связи играют не последнюю роль.
С тех пор я решила, что буду еще лучше: думала, что я где-то недорабатываю в наших отношениях.
Окончательное решение уйти я приняла после его угроз: в последние годы при ссорах муж твердил, что ребенок останется с ним, меня он отправит в дурдом, а моего старшего ребенка заберет опека. И в первых числах марта 2018 года я решилась сбежать.
«Я кричала о его тирании, о том, как он обманул всех нас, что я больше не буду молчать и прятать свои эмоции от детей»
Дождалась подходящего момента: муж уехал на полдня в Минск, и я сразу начала сбор вещей. Потом старший сын вернулся из школы, я вызвала такси, и мы уехали в Минск на железнодорожный вокзал, а после – к моим родителям. Для детей тогда это было приключение, а я старалась не показывать свои страхи и переживания. Мы ходили в музеи и много гуляли по городу.
Неделю или две мы с мужем вели переговоры. Тогда казалось, что этим уходом я «достучалась» до него: он обещал не кричать на нас, обсудить и решить наши проблемы, а я, как обычно, хотела верить, хотела сохранить семью. И мы вернулись – я все равно нашла ему оправдания.
Я смогла уйти окончательно только тогда, когда начала громко и при детях высказываться ему о его отношении к нам. Я не знаю, что именно на него повлияло тогда, но я уже стала другой. Я не боялась говорить. Я кричала о его тирании, о том, как он обманул всех нас, что я больше не буду молчать и прятать свои эмоции от детей. Впервые я не давала ему говорить, пока не высказалась сама. Впервые я не прятала ссору от детей.
Два дня он молчал, а потом предложил вернуть меня на родину. Мы спокойно поговорили и, казалось, даже договорились. Он даже сказал, что готов отвезти нас всех. Я плакала от счастья. Я была благодарна ему.
Я просто в очередной раз доверилась, но не знала, что муж уже подготовил документы к суду. И, пока я занималась переводом детей в новую школу, чему он тоже препятствовал, он подал иск об определении места жительства ребенка.
Были суды, обман, клевета с его стороны. Было сложно.
Единственное, что я сделала документально, – добилась того, что суд принял решение в мою пользу и теперь сын живет со мной, со своими братом и сестрой. Но многое я и не сделала: например, не добилась паспорта ребенка. Документ остался у отца, а значит, есть риск, что он может увезти сына.
Очень переживали и очень сильно меня поддерживали мои близкие. Но самой большой поддержкой на всех уровнях оказалась моя маленькая доченька, которая тогда жила еще во мне. Именно она давала невидимую поддержку: беременность сглаживала все углы, я много улыбалась, ни разу не опустила руки и не думала сдаваться.
Старшие дети очень внимательно относились ко мне во время беременности: помогали мне и очень ждали сестричку – было полное ощущение единства семьи.
«Прошло полтора года, а он так и не вернул мне мою обувь, одежду, книги и украшения»
После моего последнего ухода он не прекратил насилие. Прошло полтора года, а он так и не вернул мне мою обувь, одежду, книги, украшения и прочее. С ним невозможно договариваться – он не отвечает на неудобные ему вопросы, не выполняет договоренности по срокам пребывания ребенка у себя. Я понимаю, что это происходит из-за отсутствия какого-либо наказания. Ему многое сходит с рук.
Я до сих пор надеюсь, что мы научимся договариваться и я смогу спокойно отпускать сына к папе, не ожидая подвоха. Меньше всего мне хочется оградить детей от отца. Я очень хочу, чтобы они общались, но без насилия над личностью ребенка!
Сейчас я отлично себя чувствую. Примерно с тех пор, как осознала, что мы не просто пара с мелкими проблемами, а жертва и абьюзер, отравляющие друг друга, я почувствовала себя совсем иначе. Ушло накопившееся чувство вины, пришла смелость, и я почувствовала, что многое могу, умею и обязательно сделаю. С тремя детьми я не чувствую себя как-то особенно и многодетно. И ни разу не было сомнений, что я не справлюсь.
Перепечатка материалов CityDog.by возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
Фото: unsplash.com