«Теперь мы стали гораздо больше себе нравиться». Белорусы за полгода невероятно изменились – эти минчане рассказывают почему

«Теперь белорусы стали гораздо больше себе нравиться», – говорит социологиня Татьяна Водолажская о том, как изменились белорусы за последние полгода.

Как мы сумели быстро сорганизоваться и научились эффективно помогать друг другу во время COVID-19, во время отсутствия воды, после трагедии 9–11 августа? CityDog.by попробовал разобраться, как белорусы за 6 месяцев прошли тот период, который другие нации проходили годами и десятилетиями.

Кампания #ByCovid19 была организована в конце марта – начале апреля, чтобы помогать медучреждениям страны в борьбе с коронавирусом.

Во время нашего разговора Анна (имя изменено по просьбе героини. – Ред.) показывает бутылку антисептика, которая стоит у нее в машине. Девушка говорит, что с весны всегда возит ее с собой.

– Когда я сотрудничала с инициативой #ByCovid19, мы все боялись заразиться, постоянно носили перчатки и респираторы. Ребята, которые ездили в «десятку» (больница в Минске. – Ред.), иногда ходили в БЧК-костюмах. Первый месяц было очень страшно, а потом свыкаешься, приходит принятие: да, ты занимаешься таким делом, да, можешь заразиться.

Уже после я сделала тест, который обнаружил антитела. Скорее всего, я переболела бессимптомно, как и некоторые другие волонтеры.

Раньше Анна не занималась волонтерством, но донатила на сборы, которые казались правильными и проверенными. В этот раз она решила не ограничиваться только пожертвованиями: осознала, что может сделать чуть больше, чем просто перевести деньги.

– Мы наладили сбор средств на MolaMola, закупали всевозможные СИЗы, искали поставщиков (в апреле это было очень сложно), координировали волонтеров, – рассказывает Анна. – Так как была еще основная работа, я старалась, чтобы помощь не занимала больше 4–5 часов в день. Совмещать удавалось с трудом, но силы были: волонтерство приносило ощущение очень полезного и нужного дела.

Девушку удивило потрясающее взаимодействие и поддержка со стороны белорусского бизнеса. Кроме того, у инициативы была огромная база людей, которые хотели стать волонтерами.

– Мне кажется, самый большой и значимый результат волонтерской работы #ByCovid19 – это то, что мы смогли показать белорусскому обществу: за короткое время можно объединиться, найти средства, возможности и помочь. Наверное, #ByCovid19 стал самым ярким примером того, что к взаимопомощи готово большое количество белорусов. Я не помню другого такого движения в Беларуси.

Впрочем, инициатива #ByCovid19 удивила не только белорусов: опыт наших волонтеров заинтересовал и другие страны.

– Два-три раза в неделю у нас постоянно был кто-то из журналистов, причем не только белорусских, но и зарубежных СМИ, – говорит Анна. – О нас написали в The Guardian, в The New York Times. Как я понимаю, настолько большое самоорганизованное волонтерское движение стало примером не только для Беларуси, но и для стран по всему миру.

Люди выстраивались в очереди к цистернам с питьевой водой. А тем временем в телеграме появилась группа взаимопомощи, где минчане оставляли заявки по доставке воды всем нуждающимся.

Как-то минчанка Мария взяла заявку на доставку воды для одинокой пожилой женщины, которая не может самостоятельно выйти на улицу.

– Это был четвертый день проблем с водой, – говорит Мария. – Бабушка сказала, что у нее не было других вариантов, поэтому пила из крана. Пила и плакала: пить хотелось, а пить такую воду невозможно. Соцработникам тогда не сказали внепланово проконтролировать одиноких пожилых людей, своевременной реакции с их стороны не было.

Сразу женщина пыталась отдать мне за принесенные бутылки деньги. Не могла поверить, что люди сами покупают и просто так развозят воду, что нам никто за это не платит. Она расплакалась, и там уже я сама почти расплакалась.

Так у Марии появилась «неофициальная бабушка».

– Это абсолютно рандомная вещь: ты чувствуешь ситуацию на себе и не можешь остаться в стороне, – рассказывает минчанка Мария. – Я живу во Фрунзенском районе, и у меня тоже пропала вода. Я сразу нашла группу взаимопомощи в телеграме и увидела, насколько эта проблема масштабная. В нашем районе было много заявок о помощи – люди просили привезти воду своим бывшим соседям, бабушкам.

Поскольку у меня нет своей машины, брала заявки неподалеку. Мне воду привозили друзья, а я разносила бутылки по нужным адресам. В один день так втянулась в этот процесс, что отдала вообще всю свою воду. Вечером вернулась домой – а у меня у самой воды не осталось! Написала в чат – и через несколько часов ребята привезли девять литров: «Прости, что так мало».

Когда мы разговаривали с Марией, она была с чемоданами: девушка уезжает из Беларуси. Но помогать своей «неофициальной» бабушке она не перестанет: обязательно будет звонить, а друзья станут приезжать к пенсионерке вместо нее.

– Это теперь моя бабушка, я за нее отвечаю, – говорит Мария. – Единственный, кого она видит из людей, – это соцработник, который приходит к ней раз в 1,5–2 недели. Пенсионерка дает ему деньги, он покупает продукты, и на этом его работа заканчивается. Для нормальной жизни человека, который не выходит на улицу, этого недостаточно. Нужно общение, элементарная помощь по дому.

Перед отъездом я была у нее, мы обнимались, плакали. Когда мы прощались, она расчувствовалась и сказала: «Не знаю, что должно было случиться, чтобы ко мне отправили такого ангела». Она очень ценит меня, я ценю ее – хоть что-то хорошее в этой плохой истории случилось.

Под стенами ЦИП на Окрестина минчане самоорганизовались в лагерь помощи: тут круглые сутки дежурили адвокаты, психологи, медики, водители, священники разных конфессий, работала полевая кухня и волонтеры.

Среди волонтеров Окрестина была и уже известная нам Мария. Она оставалась у ЦИП до 20 августа, какое-то время работала в импровизированном инфоцентре: занималась списками, направляла родственников задержанных.

– Первый раз я приехала со знакомым на Окрестина 12 или 13 августа, чтобы внести в списки друзей, которых задержали, – рассказывает Мария. – Там еще не было никакого лагеря, только пара очень уставших людей. Мы подменили девушек, чтобы они смогли поесть. Потом уехали, но через два часа вернулись – не смогли пройти мимо.

Когда люди выходили из ЦИП, у всех были разные эмоции. Кто-то был рад тому, что его выпустили, кто-то очень сильно боялся. Моя подруга расплакалась: ее выпустили в час ночи, и она думала, что придется идти от ЦИП пешком. Она даже не знала, что есть лагерь, что ее покормят и отвезут домой.

Тех, кого не встречали родственники, развозили по домам добровольцы. Водители часто брали с собой женщину, чтобы она успокаивала вышедших на свободу. Когда так ездила я, вышел мужчина средних лет. У него были проблемы с челюстью, он держал ее рукой. Второй рукой он взял меня за плечо так крепко, что остался синяк.

На каждом светофоре у него начиналась чуть ли не паническая атака. Мужчина постоянно спрашивал: «А мы точно едем домой?», «А мы правда не остановимся?» – и плакал.

Многие добровольцы проводили с нами день и просто не выдерживали: «Я могу помогать из дома, но не могу это видеть и слышать». Не только из-за пострадавших, но и из-за их родственников. Когда близкого человека нет в списках или, наоборот, ты точно знаешь, что он там, а потом видишь, в каком состоянии выходят другие люди…

Конечно, это очень тяжело.

Люди ругались, плакали, некоторые очень нуждались в помощи психологов. Чтобы справиться, я заблокировала абсолютно все переживания – там нужна четкость, холодная голова.

Уже потом, когда я приезжала домой переодеться или сходить в душ, у меня тряслись руки. Напряжение выходило после, я даже пару раз ходила к психологу. У меня было очень много агрессии внутри.

Сейчас я сместила фокус на то, что делают наши люди, – это просто потрясающе.

Мария вспоминает, что у ЦИП на Окрестина собралось очень много специалистов. Точной цифры не скажет никто: каждый день появлялись люди, которые хотели стать волонтерами. Иногда запросов на волонтерство было даже больше, чем тех, кому нужна помощь.

– То, что получилось у Окрестина в первые дни, – это очень сильно, – считает девушка. – Во-первых, люди сплотились, во-вторых – не было ни контроля, ни отчетности, ни лидеров, но выстроился полноценный город. А после все вещи вернулись к хозяевам, никто не пытался воспользоваться ситуацией.

По мнению Марии, секрет такой самоорганизации в том, что людей объединила общая беда: произошедшее в первые дни после выборов затронуло каждого.

– Если у тебя есть твоя личная проблема, для другого человека она может быть не такой важной, – считает Мария. – А тут мы все оказались в одной лодке. А когда ты в одной лодке с большим количеством людей, то лучше всем грести в одну сторону.

Все районные и дворовые чаты Минска собраны на сайте dze.chat, который появился в сентябре 2020 года.

Алексей переехал в Осмоловку два года назад. Жители этого района общались и раньше, но в основном для решения бытовых проблем: например, им пришлось сплотиться, чтобы спасти свои дома от сноса.

– Желание объединиться и познакомиться с размахом появилось в конце августа с ростом понимания, что никто, кроме нас, не сделает счастья у себя в районе, – говорит Алексей. – Мы с ходу захотели взять высокую планку и устроить из локального гулянья крутое мероприятие. Первая наша встреча была в день города Минска – отличный повод для праздника.

Все получилось спонтанно. Кто-то сказал: «Я приглашу музыкантов», «Я принесу колонку», «Я приготовлю чай». Другие люди видят, как что-то организовывается, и тоже подключаются. В результате все делают всё и по чуть-чуть.

– Была домашняя еда, выпечка, барахолка, аниматор и мультики для детей, музыкальная программа, причем играли уличные музыканты, а пели сами жильцы, – перечисляет Алексей. – Была зона чая, потому что человек решил: раз я люблю чай, буду всех угощать. Он принес разные сорта и рассказывал про заваривание. У нас была зона, где делали классные прически, рисовали грим. Кто-то надувал шарики, украшал площадку и раздавал их детям.

Чтобы проще наладить связи, придумали сделать наклейки с именами. Благодаря наклейкам можно было легко начать разговор – например, обсудить музыку или еду.

По итогу у нас вышел полноценный фестиваль, хотя от идеи до реализации прошло не больше недели. И все это сделали соседи, с которыми ты живешь рядом! Все получается, потому что люди берут на себя ответственность и стараются, чтобы все получилось.

Алексей рассказывает, что на дворовые встречи приходят все поколения – от двухлетних детишек до пожилых людей. Раз в неделю местные жители придумывают интересный повод собраться. Например, в прошлую субботу в Осмоловке устраивали семейный праздник «Джемфест»: взрослые приносили варенье, оладьи и блины, а для детей подготовили спектакль.

Впрочем, в Осмоловке встречаются не только для общих праздников, но и для решения бытовых вопросов.

– Недавно за два дня спилили два дерева, и это всех возмутило, – говорит Алексей. – Жители обсуждали, что можно сделать, чтобы сохранить старые деревья, ведь некоторые можно не спиливать, а просто лечить. Была встреча по поводу озеленения и капремонта, соседи думали, что делать с ЖКХ, не организовать ли товарищество собственников. Это обсуждалось и раньше, но сейчас благодаря фестивалю люди лучше познакомились друг с другом.

На вопрос, почему Алексей готов тратить время и силы на дворовые праздники, он отвечает, что хотел познакомиться и общаться с людьми, которые живут рядом.

– Ты вкладываешься и получаешь в ответ очень много знакомств, видишь, что все улыбаются, все общаются, поддерживают друг друга. Времена нестабильные, и много энергии тратится просто на то, чтобы продолжать заниматься обычными житейскими делами, поддерживать себя в хаотичной ситуации. Подпитка от людей, которые живут рядом и разделяют твои ценности, дает позитивный заряд.

– Во время эпидемии коронавируса у нас было ощущение взрывной активности и самоорганизации, но у нее уже были свои основания, – говорит социологиня и координаторка «Летучего университета» Татьяна Водолажская. – Во-первых, опыт краудфандинговых кампаний, благодаря которым у людей выработалось доверие к инструментам по сбору денег.

Во-вторых, появились люди, которым можно доверять: например, Андрей Стрижак с несколькими кампаниями помощи, представители журнала «Имена». Они предлагали инициативу, люди включались, а дальше все росло.

Появилось ощущение того, что мы сами можем справиться с проблемами, с которыми не хочет или не может справляться государство. В пандемии невозможно победить, но ситуация, когда мы взялись и сделали, создала у людей впечатление успеха и победы. То ощущение – «мы можем» – во многом заложило то, что происходит сейчас.

Людям нужна возможность проявить свои лучшие качества. И эту возможность дали две вещи: инструменты и доверие. Люди готовы к благотворительности, но им надо знать и понимать, на что конкретно идут их усилия, а еще иметь легкий способ реализовать их.

Сейчас для того, чтобы помогать и быть сопричастным важным вещам, можно выбрать градус. Я могу раз в неделю привезти еду под Окрестина, а могу быть там каждый день по 8 часов, и все это хорошо. Каждый выбирает для себя меру участия.

По мнению социологини, новая дворовая активность белорусов вполне естественна.

– Все эти годы активисты делали неимоверные усилия, чтобы развить местные сообщества, но большинство действий уходило в песок. Для чего, например, придумывали праздники? Они старались инспирировать знакомства, но дальше людям нечего было делать, у них не было общей задачи.

А тут появился вопрос безопасности, поиска «своих». И, когда сейчас начинаются дворовые концерты и праздники, они уже не для того, чтобы инспирировать активность, а чтобы провести время вместе помимо общих задач. Понятно, что это волна, что мы не будем дальше проводить все вечера во дворах.

Но у меня есть большая надежда, что от этого останется тенденция к благоустройству. Уже начинают предлагать: давайте наведем порядок, разберемся с ЖЭСами. Люди даже вспомнили про коллективные товарищества собственников. Одно из лучшего, что возникло в социальной ткани белорусского общества, – это вот эти локальные инициативы.

Татьяна Водолажская считает, что новая дворовая активность белорусов ближе не к традиционной общине, которая воспроизводилась в советских дворах, а к обществу, где люди договариваются, есть общая позиция и представительство.

– Раньше на проблемы урбанистики обращали внимание особые люди – активисты. Сейчас им уделяют внимание вполне обычные жители. На мой взгляд, это связано с резко возникшим чувством хозяина. Может, еще не хозяина своей территории, но уже хозяина своей судьбы. Посмотрите, во время маршей появился лозунг «Мы здесь власть». Вот это неожиданное чувство того, мы можем предъявлять права на свою жизнь дальше, чем квартира или рабочее место, начинает распространяться и на другие сферы.

Очень красиво говорить о рождении нации, но я бы тут говорила о гражданственности. Дело не в том, что Беларусь наконец-то сформировалась как нация, – нация сформировалась раньше, только она нам не очень нравилась. Теперь мы стали гораздо больше себе нравиться.

Сегодня большинство людей проснулись гражданами. Гражданин – это не подданный, а тот, кто, согласовывая свои интересы с другими гражданами, определяет, как будет жить его страна. Тот, кто учреждает государство, кто передает право руководить тому, кого он выбрал. И вот к этому осознанию гражданственности подтягивается все, что было накоплено за предыдущий период.

– Я уверена, что все это продолжится, и в ближайшем будущем белорусов ждет сложный, но очень интересный период: мы начнем спорить, – предполагает специалистка. – Нам нужно обсудить много вопросов, начиная от языка и культуры и заканчивая политическими вопросами устройства республики.

Нужна ли смертная казнь? На каком языке учить детей? Как должна развиваться культура? Я думаю, что для среднего белоруса поиск этих ответов станет очень активной частью жизни. Думаю, нас ждет необыкновенный период самоопределения отдельных групп, осознание собственных интересов и их представительство.