Та самая «Девочка с зонтиком» вместе с сестрой рассказывают об отце, чьи скульптуры знаете и вы

Даша Юманова и Маша Жбанова – дочери ушедшего из жизни известного скульптора Владимира Жбанова, чьи работы без преувеличения знает весь город.    

Слева – Маша, справа – Даша. Еще до свадьбы Жбанов предсказал будущей жене, что у них будет две дочери.

Как «Дама на скамейке» помогла всей семье Жбанова

– Она вам нравится? – спрашиваю, когда мы подходим к скульптуре «Дама на скамейке».

– Да, очень, – признается Даша. – Для меня это идеал женской красоты. «Будет тебе сорок лет, и будет у тебя вот такое же лицо», – Даша пальцами подтягивает кожу на лице и делает звук как при поцелуе. – «Если за собой следить, то пропорции лица будут такими же. Я представляю тебя в 40 лет с мундштуком и с такой же длинной шеей». Это мне говорил папа. До сих пор у меня эти слова сидят в голове.

«Дама на скамейке» – работа Жбанова, после которой о скульпторе узнал Минск. Владимиру тогда было 44 года. Незадолго до открытия этой скульптуры он перенес операцию по замене тазобедренного сустава – учился заново ходить. Всеобщее признание его вдохновило. Он много трудился, но ни одна работа до этого так сильно не «выстреливала».

– Эта женщина была символом нашей новой жизни, – продолжает Даша, – потому что до этого у нас был очень тяжелый период. Конец 1990-х – у скульпторов вообще никакой работы не было. Проблема была и финансовая, и творческая. Яма какая-то. И, когда скульптура получилась, ее полюбили – конечно, это вдохновило всю семью.

– Образ незнакомки собирательный, но каждый воспринимает скульптуру по-своему: кто-то даже называет ее женщиной легкого поведения, – признается Маша. – Мне кажется, папу постоянно посещала муза, которая в жизни не могла обрести человеческий облик. И он пытался через скульптуру его передать: тут есть характер нашей мамы, возможно, воспоминания о ком-то из его молодости и образы многих минчанок.

А еще папа говорил, что если бы он был женщиной, то был бы именно такой, потому что он «превращался» в каждую свою скульптуру: то он маленькая девочка, то собачка, то лошадь.

Скульптуре даже губы и ногти красили – такой ажиотаж был. Люди поначалу пугались, думали, что это настоящий человек. Одна женщина ночью гуляла в сквере и наткнулась на эту скульптуру: «Девушка, что вы тут сидите?» Нам эту историю рассказал художник, который прогуливался рядом. Всем была интересная реакция общества.

Через работу он выражал себя, свою душу. Он жил этим. Ему хотелось отдать миру все, что в нем зародилось, – его чувства и образы, все, что он переживал. Он пропускал свои работы через любовь. Любовь к родине, людям, животным – вот почему его скульптуры живые.

«Плакал от фразы, которая могла его задеть». Каким был Владимир Жбанов

Ежедневный график у маленьких Даши и Маши был таким же, как у папы: по утрам он планировал день на всю семью. Они постоянно были в мастерской, видели, как Владимир погружался в работу: если у него полгода не получается палец, то он ломал все – искал идеал.

– Он был очень чувствительным, плакал от фразы, которая могла его задеть, – рассказывает Маша. – И нам тоже передалась эта сентиментальность. Когда папа работал, он с нами всегда делился. Ему было важно мнение и пятилетнего ребенка, и взрослого. Он общался со всеми вокруг, показывал эскизы, спрашивал: «Вот, смотри, ну как тебе?» Он это делал, потому что творил для народа.

Оказывается, Жбанов мог стать актером: он подавал документы в художественный институт сразу на две специальности – скульптора и актера. Прошел в оба места. В итоге выбрал скульптуру (убедил педагог, который преподавал у него еще в художественном училище). И дома, по словам дочерей, почти не находился – мастерская была домом. 

Откуда у Владимира такая тяга к скульптуре? В детстве за ним присматривал старший брат – родители много работали. Брату хотелось играть на улице с ровесниками, а не сидеть с младшим дома, и вместо игрушек он давал маленькому Володе пластилин: мол, слепи себе игрушки сам. Родители же мечтали, чтобы он пошел по стопам отца и стал военным.

Успех и трагедия «Прикуривальщика»

– Ему в пальцы много чего вкладывают: бананы, сигареты, – смеется Маша. – А вообще, у людей пошла правильная реакция: кто-то даже игру придумал, мол, оставь сигарету другому.

 «Прикуривальщик» – это памятник актеру Владимиру Голынскому. Он сам попросил Жбанова сделать для него памятник при жизни. Для точной копии скульптор снимал с лица актера гипсовый слепок. Морально ему было тяжело это делать. Голынский умер за две недели до открытия работы.

После «Прикуривальщика» Жбанов стал суеверным и никогда не делал точные копии живых людей. По этой причине у «Девочки с зонтиком» тоже «неопределенное» лицо.

История «Девочки с зонтиком»

– Когда в Минск приезжал польский режиссер Кшиштоф Занусси, ему предложили сфотографироваться на Комаровке возле скульптуры лошади. На что он ответил: «Если в Минске появились такие работы – значит, это Европа!» – не без гордости говорят дочери Жбанова.

Каждый раз, когда происходил какой-то инцидент со скульптурами, Жбанов сам выезжал, смотрел и обязательно контролировал процесс ремонта. Кажется, чаще всего доставалось от минчан и гостей столицы «Девочке с зонтиком».   

Жбанов хотел создать образ беззащитности детей и подростков. Дырявый зонт у скульптуры «Девочка с зонтиком» и есть символ их беззащитности. Идея создать эту скульптуру появилась задолго до трагедии на Немиге, когда из-за давки в переходе погибли 53 человека, но после трагедии видоизменился эскиз «Девочки с зонтиком».

Даша вспоминает, что ей тогда было чуть за 15, а Маше 11 лет. Это собирательный образ подростка, который развился из отцовских переживаний. Дочери подрастали, и у Владимира занозой сидел вопрос: как обезопасить дочек? Какая она, хрупкая душа ребенка? Что ее ждет?

Жбанов долго искал образ: просил позировать Дашу, звал соседскую девочку, но ее родители были против, наблюдал за людьми на улице. И, хотя у каждой скульптуры Жбанова чаще всего было несколько прототипов, в «Девочке с зонтиком» много от дочери Маши.

– Позирование занимало много времени – я могла стоять по три часа в день. У меня был художественный купальник – нужно было смотреть все пропорции, потому что лепить сложно. Здесь девочка получилась чуть старше, чем мне тогда было. Помню, держала деревянную расческу вместо зонта – он был тяжелым.

А это – совместная работа Жбанова и архитектора Юрия Градова, посвященная Минску и людям, которые его строили и облагораживали.

Правила жизни Жбанова

– Наш дедушка был военным, прошел войну. После отставки у него была возможность иметь многие материальные блага, но он от них отказывался. И для папы важными в жизни были лишь мастерская, табурет для работы и музыка. Наша мама удивлялась решениям семейного человека: «Как мы жить будем?» И нам он говорил: «Будьте порядочными, не будьте подлыми, не подводите. На первое место ставьте творчество, идею, самовыражение и эмоции».

– Каково это – быть в городе, в котором все напоминает о близком человеке?

– Папа живет с нами в этих работах, мы рассказываем про них детям и друзьям. Мы не забыли о нем, но в то же время у нас нет поминального дня, в который мы все хором плачем. Он сам всегда говорил: «Меня хоронить надо с музыкой – роком». И он несколько лет рассказывал, как мы его должны хоронить. Мы воспринимали это с улыбкой: «Пап, ладно, что ты ерунду говоришь?»

Он был большим меломаном, без музыки не жил. Наши пеленки впитали музыку. Спишь ты или нет – музыка всегда есть. У него было две тысячи дисков. Он был фанатом классической рок-музыки. А первые заработанные деньги он потратил на аппаратуру, которая в то время стоила почти как квартира. Он каждые выходные заставлял маму, которая водила машину, рано вставать и ехать в клуб, где минчане обменивались дисками. И предупреждал, что при пожаре первым делом нужно выносить музыкальную аппаратуру.

Скульптура «Экипаж» у ратуши – одна из его последних работ. И одна из его любимых. Жбанов любил работать только с бронзой, потому что она хорошо передавала пластику и со временем металл приобретал естественный природный цвет – так у каждой скульптуры свой уникальный оттенок.  

«Экипаж» была самой дорогой скульптурой за всю деятельность Жбанова. Как правило, скульптор разово получает гонорар, который нужно растягивать на несколько лет. Стоимость бронзы, литье, гонорары рабочим и так далее – в итоге до скульптора доходило 20 процентов, иногда даже меньше. А заказов могло не быть месяцами и годами.

У Жбанова была нереализованная идея скульптуры – «Девушка в баре»

– «Девушка в баре» – это образ мамы. Они с отцом познакомились в баре. Мама была с подругой, а папа – с друзьями. Он дождался, пока девушки выйдут на улицу, и под мамин бокал положил салфетку с нарисованным бегемотом. Так они познакомились. Потом он улетел воевать в Афганистан, и у них был роман в письмах.  

Уже в четвертом письме он писал: «У нас с тобой будут две дочки. Одну будут звать Даша, а вторую – Маша». Кто бы мог подумать, что так и выйдет.

– Как на вашей жизни сказалась популярность отца?

– Я это ощутила, когда поступала в Академию искусств, – признается Даша. – Потом уже, во время учебы, однокурсники говорили мне, что их первое впечатление обо мне было такое: «Все понятно!» А я не зацикливалась на том, кто и как на меня посмотрел.

Перед учебой в академии я окончила торговый колледж и не знала, чем хочу заниматься дальше. Тогда как раз был набор на подготовительные курсы на оператора и режиссера у Владимира Павловича Забелло – он руководил кафедрой режиссуры кино и телевидения. Он очень помог мне раскрыться. Я там даже не вспоминала о том, кто мой папа.

После учебы я попала на телеканал «Мир» и там до сих пор работаю режиссером. И даже когда я проходила там практику, мне тоже говорили: «Ты дочь скульптора, конечно, тебя возьмут на работу». Потом так уже не говорили – я показала свои способности. Папа за меня не учился и не работал.  

У Маши похожих ситуаций не было. Она училась в колледже искусств, затем стала стилистом-парикмахером и открыла салон красоты.

У Жбанова часто спрашивали, планирует ли он когда-нибудь открывать персональную выставку, ведь кроме Минска он делал скульптуры для многих городов Беларуси и России. А он только отшучивался, мол, у меня выставка на улице 24 часа. Единственным весомым для него поводом был юбилей – 60 лет. Владимир умер в 57. 

Даша рассказывает, что он со временем устал от пристального внимания людей и недопонимания.

– Им надоела эта «жбановщина»: обставил весь Минск – дай другим. Но ведь решение об установке скульптуры от автора не зависит. У папы была дилемма: или не поддаваться негативному влиянию и идти дальше, или все бросить.

На него негативно повлияла история со скульптурой в Молодечно «Папараць-кветка». Кто-то запустил слух о том, что Жбанов «скатился» до обнаженных скульптур, да еще на фоне Ленина. Много негативного говорили и писали у нас. Даже на НТВ вышел репортаж: люди не понимали, что плохого увидели в обнаженности этой композиции и почему раздули проблему. Хотя действительно ничего неприличного там нет: пара идет к реке бросать венки в воду.

Оказывается, Жбанов опубликовал повесть

У него были огромные стопки бумаги, и он часто записывал какие-то выражения, заметки, рассказы. Маша вспоминает эти моменты:

– Он очень долго что-то писал, и это выросло в повесть «Рыжий», которую опубликовали в журнале «Новая литературная Немига», №2, 2008 г.

Рыжим папу называли в молодости. У него росла рыжеватая щетина, а еще, когда выгорал на солнце, лезли веснушки. Он мечтал снять фильм по своей повести. На годовщину смерти Владимира Жбанова режиссер Валерий Анисенко сделал постановку спектакля «Рыжий» в Витебском театре имени Якуба Коласа.

Перепечатка материалов CityDog.by возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.

Фото: CityDog.by, архив героинь, sergei-khariton.livejournal.com, «Во славу Родины».